Получилось так, как говорил в 1965 году председатель комиссии по иностранным делам сената США У. Фулбрайт. Провоцируя контрреволюционные выступления, «американская администрация не решилась на прямую открытую военную помощь. Когда Эйзенхауэр и Даллес столкнулись с ситуацией, в которой надо было применить силу, чтобы осуществить провозглашенную цель, они вполне разумно признали, что нельзя отстаивать политику, результатом которой будет полное уничтожение мира. Вызвав эти. восстания, не придя на помощь контрреволюционерам, Соединенные Штаты предстали перед всем миром в качестве провокаторов, бросивших на произвол судьбы тех, кого они подталкивали к выступлениям»>11.
События 1956 года прозвучали серьезнейшим и убедительнейшим сигналом о бесперспективности того курса в отношении стран социализма, которым США вели за собой капиталистический мир. Сколько-нибудь широкой базы недовольства социализмом и тяготения к буржуазным порядкам, в расчете на которую был задуман этот курс, в социалистических странах попросту не существовало. Надежды руководителей антисоветского фронта на существование буржуазно-националистического подполья в Советском Союзе тем более не оправдались.
Планы создания широкой агентурной сети на территории нашей страны — сначала путем многочисленной засылки шпионов и диверсантов, затем вербовками советских граждан — провалились. Выброшенными на ветер оказались и миллионы, которых стоила переброска в Советский Союз сотен тысяч воздушных шаров с антисоветской литературой. Внутренняя обстановка в Советском Союзе не подавала абсолютно никаких признаков желанного обострения. Наоборот, все свидетельствовало о всестороннем упрочении Советской страны.
Прошел год после провала венгерского мятежа, и вот уже камня на камне не осталось от упований на военно-техническое превосходство США, предопределявших расчеты реакции решать спорные вопросы путем грубого давления, запугивания и военного шантажа. Запуск советского искусственного спутника Земли в октябре 1957 года опроверг эти заблуждения.
Вскоре после этого события государственный секретарь США Д. Ачесон писал: «При наличии термоядерных вооружений и средств их доставки к цели, а также с появлением межконтинентальных ракет победа в войне уже более невозможна»>12. Со временем мысль Ачесона, к которой присоединился и патриарх антикоммунизма Дж. Ф. Даллес, фактически равноценная признанию, что политика «с позиции силы» в ее прежнем выражении (бряцание ядерным оружием) потеряла смысл, сделалась на известное время официальной доктриной правительства США. Это значило, что воинственный тон пропаганды, рассчитанный на завязывание конфликтных, чреватых военным вмешательством Запада ситуаций, должен был пойти на убыль, с тем чтобы со временем уступить место какому-то новому настрою, иному тактическому рисунку при сохранении старых агрессивных стратегических планов антикоммунизма, прежних глобальных притязаний Соединенных Штатов.
