Народный целитель Брежнев довёл пациента Цукера до нужного настроения. Тем более, что на каждом шагу глаза Цукера спотыкались о не замечаемые ранее транспаранты типа «Экономика должна быть экономной» и «Вперед, к победе коммунизма». Более того, проходя мимо театральной афиши «Живой труп» Колька почему-то решил, что этот спектакль посвящен великому Ленину.
Перед тем, как глотнуть мутной жидкости на сон грядущий, Цукер несмело прочитал медицинское заключение — от «Вставай, проклятьем заклейменный!» до «Конец — всему делу венец». Выпив снадобье, Колька тут же провалился в кровавое марево, среди которого углядел как бы со стороны самого себя. Он сидел в каком-то первобытном лесу, покрытый шерстью и гноящимися глазами и огромным членом, на котором золотом мерцал нагрудный знак «Ударник коммунистического труда». Перед Цукером стонала привязанная к дереву обнаженная девушка, до боли в паху напоминающая студенточку-вафлистку[35] и жену одновременно.
— Вампир! — заорала девушка, бросила на неодетого полуцукера страшный взгляд и простонала, — Губят нас в родной отчизне ради жизни на земле.
Потом Колька увидел, как из марева к нему выскочил ещё один демон, с великолепными клыками, на которых застыла кровь. Через плечо вампира вилась лента со словами «Под руководством партии — к новым спортивным достижениям».
Лязгая окровавленными клыками, вампир с явным удовольствием поведал Цукеру:
КПСС НЕ ДАСТ И АХНУТЬ
ВРАГУ. ЛЮБЫЕ СЛОМИТ СТЕНЫ.
КОГО УГОДНО МОЖЕТ ТРАХНУТЬ,
КОГДА ИМЕЕТ СТОЛЬКО ЧЛЕНОВ.
— Что ты ждёшь, дед? — продолжил вампир. — Прокуси девке жилу на шее и напейся молодой горячей крови — легче станет.
— Не могу, сынок, — простонал в ответ вампир Колька. — Клыки у меня повыпадали…
— Ладно, дед, — продолжал командовать молодой вампир безо всякого уважения до возраста Цукера и его жизненного опыта. — Разорви когтями её тело — и юная кровь добавит тебе сил.
— Не могу, — чуть ли не заплакал в ответ Колька. — Когти от старости обломились. Благодаря мудрой политике партии и лично дорогого товарища Брежнева.
Вампир-собеседник с жалостью посмотрел на Цукера, словно увидел своё будущее, и тихо спросил:
— Как же ты живёшь, дедушка?
— Вот так и живу, — скулящим от жалости до самого себя поведал сильно волосатый Цукер. — От менструации до менструации…
Тут Колька проснулся, кинул шнифты[36] на свои пальцы и убедился, что теперь они дрожат даже на ногах. И если не завязать с народным лечением, как и с государственным, так и его вполне можно продолжить у дурдоме благодаря качеству сновидений.
