Прогнала потом к себе: «Уроки учи!» А я уже все решила. Так устала. И мама, и учителя, и одноклассники – все против меня.
Про Веру я вообще не думала. И про папу. А про маму – да. Но решила, что она обрадуется, если я умру. Зачем ей ненормальная дочь?! «Ты меня позоришь, соседи про тебя спрашивают, ты больная…» Вот умерла бы и выздоровела! Перестала позорить! Но это все не по правде, конечно, я понимаю, – от обиды. Плакала и думала: «Мама, мамочка, зачем ты так со мной? Я же люблю тебя. Почему ты не можешь меня хотя бы принять?» Извините, я не могу спокойно… Опять плачу.
Нет, буду говорить. По привычке смотрела новости в Интернете. Зачем, не знаю. Смешно, правда? Решила умереть и читаю новости! Реву и смотрю. И увидела ваш материал. Перепост. Прочитала. И у меня снова в голове щелкнуло, только наоборот. Не знаю, почему раньше так не было. Я поняла, что есть люди, которые могли бы меня поддержать, – просто они не рядом. И тут уже страх такой нахлынул: а если б я умерла?
Я стараюсь забыть все. С мамой по-прежнему тяжело. Сходила к школьному психологу. Раньше боялась. Та мне помогла. Сказала, что все в порядке, это не болезнь и не страшно. Даже если в будущем пройдет, то все равно это нормально.
Мне не хватало простой поддержки. Простых слов. Поговорить было не с кем. Все отвернулись.
Я хочу жить спокойно, чтобы меня никто не трогал. Я обыкновенная, но меня считают неправильной. Да, я люблю девушку. Но что в этом плохого?
Ненавижу эту тупость… Уеду вместе с Верой за границу. Куда угодно, где нас не считают людьми второго сорта и отбросами… В Канаду или США. Или в Европу… Больше не стану делать таких глупостей. У меня теперь есть цель.
В те времена (весна 2013 года) закон «о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних» действовал в нескольких регионах России. Обсуждалось, что его нужно принять на федеральном уровне. Основной причиной всегда называли защиту детей. Складывалось впечатление, будто люди четко делятся на взрослых и детей, причем дети и подростки до совершеннолетия лишены сексуальной ориентации либо строго гетеросексуальны. А как же ЛГБТ-подростки2? Записав историю Нади, я подумала: почему почти никто не пишет и не говорит о них?
Я погрузилась в Интернет и не нашла почти никаких данных, исследований, цифр об ЛГБТ-подростках России. И тогда решила получить такие сведения сама. Составила небольшую анкету, думала, откликнутся человек пять-шесть… Пять-шесть действительно откликнулись – за первую же минуту. И посыпалось: «Только анонимно», «Хочу ответить ваши вопросы, это очень важно», «Боюсь, что вычислят. Но я всю жизнь молчал. Надоело!»
