Иван заживил культи ног Григория Ивановича и восстановил поврежденные и вывихнутые кости. На голове уже стали отпадать выдавленные организмом осколки черепа. На их месте появились новые образования и вскоре голова приобрела свои очертания. С Гошей пришлось повозиться больше. У него была повреждена вся правая часть тела. Кости раздроблены во многих местах, грудная клетка помята, много ожогов, но и с этой проблемой организм справлялся. Постепенно кости восстанавливались и вставали на свое место. Масса нарастала и оживала. Непосредственного участия Ваньки уже не требовалось, и он сел отдохнуть.
— Иван Федорович, как дела там у вас?
— Всё нормально Вань. Соловьев уже кастрюлями гремит. Хочет сам себе сварить. Говорит, я не умею готовить. Ходит плохо, по стеночке в основном. Руки пока не слушаются, но учится быстро, так что все нормально.
— А «немец» как?
— Он пока не встает, но ест за двоих. Собирается через неделю уходить.
— Я не возражаю, дальше он сам справится.
— Он хочет с тобой поговорить.
Ванька растерялся — ты же помнишь, чем закончился первый наш разговор?
— Я ему говорил, он настаивает.
— Хорошо, попробуем.
Иван представил «немца» и очень тихо позвал его. Ответа не последовало.
— Сыч, прием. Он жив?
— Живой, сознание терял. Просит еще раз.
— Немец, прием, как слышите меня?
Ответ пришел уверенно и четко.
— Слышу очень громко, в голове гудит, но слышимость хорошая. Я могу так же говорить с Иван Федоровичем?
— Не знаю, надо пробовать.
Через некоторое время с ним связался Крылов — Вань, связь прошла удачно. Я поднимался наверх, слышу его хорошо в любой точке базы. Есть какая-то дистанция уверенного приема?
— Не думаю. Тут другие принципы. Не возьмусь описывать, но расстояния тут не причем.
— А вот с Соловьевым связаться не могу. Видимо, ты должен сначала мозги вскипятить, а потом уже все настраивается.
— Да уж, хорош метод. Сейчас его вызову. Пусть сядет.
Иван сосредоточился.
— Командир, как слышишь? Командир, ответь.
— Слышу Вань, слышу. Сначала как будто в колокольне во время звона побывал, а потом понимать стал. Немец после твоего разговора уснул. Слаб он еще. Выходит, нам теперь рации не нужны будут? Вот Гоша обрадуется. Как там они?
— Скоро поднимать будем. Командир, они свое отвоевали, Григорий Иванович теперь только на кресле, а Гоша без правой руки. Еще Митяя не видел, но у меня очень нехорошее чувство. Даже спрашивать боюсь. Будь что будет.
Соловьев долго молчал.
— Главное, что живы будут.
