Он прикрыл ладонями глаза.
— Знаешь, Анника, — сказал он, — я вовсе не хочу с тобой из-за этого ссориться. Я не собираюсь давать тебе отчет о своих приоритетах, так как фактически надо спасать идущую ко дну газету.
— Зачем ты тогда все это делаешь?
— Что?
Она подхватила свои бумаги, пытаясь скрыть подступавшие к горлу слезы.
— Я работаю дальше, — сказала она, — и ты не имеешь ничего против этого. Но я понимаю, что ты всегда должен быть главным. Оззи Осборн бросит через соседский забор еще одну кость, чтобы я окончательно поняла свое место.
Она торопливо вышла, чтобы он не успел заметить ее злых слез.
Они сидели перед телевизором, держа в руках стаканы с вином. Анника смотрела прямо в экран, но не видела и не понимала, что там происходит. Дети уже спали, на кухне тихо жужжала посудомоечная машина, в прихожей пылесос терпеливо дожидался, когда хозяйка наконец подойдет к нему. Анника чувствовала себя совершенно разбитой. Она тупо смотрела на экран, где какой-то человек ходил взад и вперед по фойе отеля, но в мозгу билась одна мысль, тяжко теснило в груди.
Мальчик Линус, такой трогательный со своими вихрами, такой нежный и внимательный, она зажмурилась и отчетливо увидела его глаза, умные, немного настороженные. Сухой голос Шюмана эхом отдался в ее мозгу: «Твой журналист никому не известен, и я не обязан давать тебе отчет в своих действиях».
Рядом внезапно рассмеялся Томас — громко и от души. Анника вздрогнула от неожиданности:
— Что такое?
— Он все же чертовски хорош.
— Кто?
Муж посмотрел на нее как на ненормальную.
— Понятно, что Джон Клиз, — сказал он и махнул рукой в сторону телевизора. — В «Фолти Тауэре».
Он отвернулся от нее и снова уставился в телевизор, отпил немного вина и принялся смаковать его во рту.
— Кстати, послушай, — сказал он, — это не ты выпила мою «Виллу Пуччини»?
Она прикрыла глаза, потом искоса взглянула на Томаса:
— Почему это твою?
Томас удивленно воззрился на жену:
— Что с тобой? Я просто спросил, не ты ли выпила мое вино, потому что собирался его завтра открыть.
Она встала:
— Я, пожалуй, пойду спать.
— Но в чем дело?
Она повернулась к нему спиной и пошла в холл.
— Анника, милая, ради бога, что с тобой? Подожди. Иди сюда. Я же так тебя люблю. Сядь рядом со мной.
Она остановилась в дверном проеме. Томас встал и подошел к ней, обнял за плечи. Она почувствовала, как его тяжелые руки обвили ее тело, ладони легли на груди.
— Анника, пойдем. Ты даже не притронулась к вину.
