Анника стушевалась под его взглядом и застеснялась своих холодных и влажных ладоней.
— Как идут дела? — спросила она, чтобы что-нибудь сказать, и легонько стукнула себя по затылку ладонью, стараясь заставить умолкнуть голоса.
— Сюп рассказал, как вы раскололи мальчишку Густафссона, — сказал светловолосый Форсберг, снимая с полки очередную стопку бумаг.
— В этом нет ничего удивительного, — возразила Анника. — Он сам хотел все кому-нибудь рассказать. Просто случайно я оказалась первой, кто его об этом попросил. Вы что-нибудь нашли?
Полицейский вздохнул:
— Здесь все в таком беспорядке.
— Сегодня ему пришла почта, — сказал из-за спины Анники Ханс Блумберг. — Вы ее не просмотрели?
Полицейские переглянулись и покачали головой.
— Где она? — спросил Форсберг.
— Я оставил письма в его ячейке, как обычно. Если хотите, принесу.
Анника пошла вместе с архивариусом, чтобы не торчать в кабинете и не мешать следователям.
— Мне кажется, вы не принадлежите к поклонникам Бенни Экланда, — заметила Анника, пока Ханс искал письма.
— Мне это не нужно, — ответил архивариус. — Найдется достаточно других людей, готовых биться в истерике. Я немного по-другому относился к нашей звезде.
Он направился к лестнице. Анника последовала за ним, рассматривая его покрытую катышками шерсти кофту.
— И как вы его воспринимали?
Ханс, сопя, поставил ногу на следующую ступеньку.
— Не играет никакой роли, кто давал советы газете, к этому всегда, так или иначе, прикладывал руку Биг Бен Эк, который умел приписать себе все заслуги. Он всегда задерживался в редакции допоздна, чтобы внести исправления или вписать пару фраз в чужую статью, чтобы добавить себе материал в авторскую строку.
— Его называли Биг Бен?
— Во всем, что не касалось журналистики, он был сущим негодяем. — Ханс Блумберг остановился, чтобы передохнуть. — Это надо отчетливо понимать.
— Анника Бенгтзон? — послышался голос снизу.
Она спустилась на несколько ступенек и, перегнувшись через перила, посмотрела на площадку нижнего этажа.
— Сюп, — представился пожилой худощавый мужчина с копной седых волос. — Не побеседовать ли нам?
Анника подошла к нему, пожала ему руку и заглянула в глаза, которые в первую секунду показались ей глазами ребенка — прозрачными и светлыми.
— Я обещал поговорить с персоналом во время траурной церемонии, но она очень быстро закончилась. — Морщины на его лице забавно сместились от улыбки.
— Вы возбудили во мне немалое любопытство, — сказала Анника, направившись в отдел писем, где накануне вечером писала статью.
