Даже в сельских районах можно увидеть не менее захватывающее зрелище. На моторной лодке я совершил путешествие по одной из рек Бенгалии. На берегах Буриганги росли бананы и пальмы, вдоль реки стояли мечети из белого фаянса, и казалось, что они плывут по воде. Мы пристали к одному из островков, чтобы посетить хат – деревенский рынок. У причала собралось множество барок и сампанов, громко сигналивших, чтобы привлечь наше внимание. На первый взгляд казалось, что здесь не может быть ничего особенного, но это был настоящий, переполненный топчущейся в грязи толпой, городской центр, с различными кварталами, каждый из которых был предназначен для торговли одним видом товаров: неочищенным рисом, скотом, корабельными снастями, длинными шестами бамбука, древесиной, глиняной посудой, тканями, фруктами, бетелем, рыболовными снастями. В рукаве реки течение было таким сильным, что получалось нечто вроде улицы на воде. Коровы взирали на окружающий пейзаж, каждая плыла в отдельной лодке. Жизнь здесь была невероятно плавной и сладостной. В травах, отливающих синевой гиацинтов, в прудах и реках, по которым движутся сампаны, было что-то умиротворяющее, наводящее сон, так и тянет остаться здесь, рискуя просто истлеть, словно старые стены из красного кирпича, скрывшиеся за порослью фикусов. Но размеренность жизни не может не вызвать беспокойства: ландшафт здесь неестественен, слишком много в нем воды. Ежегодные наводнения задают особенные условия существования, обусловливают снижение объемов добычи рыбы и выращивания овощей: сезон паводка – это время голода. Даже скот истощается и умирает, не найдя пропитания в губчатых зарослях водяного гиацинта. В этом странном пространстве воды даже больше, чем воздуха. С раннего детства, едва начав ходить, человек учится передвигаться по воде на маленьких динги. Из-за нехватки топлива во время паводков людям с ежемесячным заработком меньше 3000 франков продают сухой джут, высушенный после вымачивания и очистки от волокон: 200 связанных вместе стеблей за 250 франков.
Иногда нужно полностью погрузиться в деревенскую атмосферу, чтобы осознать, насколько трагично положение этих людей, ведь их образ жизни, обычаи и даже жилищное устройство близки к самому примитивному уровню, хотя рынки в таких деревнях не менее изобильны, чем большие магазины в городе. Около века тому назад здешние земли были усеяны костями обреченного на голод и лишения населения, традиционно занимавшегося ткачеством, поскольку колониальные власти запретили им их ремесло, открыв рынок сбыта хлопчатобумажных изделий из Манчестера. В наши дни каждый клочок земли здесь обустроен (даже несмотря на тот вред, который приносят наводнения) и приспособлен для культуры выращивания джута, который после отмачивания отправляют на заводы Нараянганджа и Калькутты или непосредственно в Европу и Америку. Так или иначе, но все же менее беззаконным образом, чем ранее, эти неграмотные и полуголые крестьяне оказываются зависимыми от происходящих на мировом рынке колебаний, которые в результате обусловливают их ежедневное пропитание. Рыбу они ловят сами, но рис, традиционную для этого общества культуру, почти в полном объеме импортируют и, чтобы восполнить недостаток доходов от сельхозкультур (право собственности закреплено лишь за меньшей частью населения), крестьяне, к своему величайшему сожалению, вынуждены заниматься и промышленным производством.
