Город этот умер!.. умер!.. умер…
И умер он уже давно, не знаю сколько десятилетий назад…
Но те, кто когда-то жил в нем, трудился, любил, покинул его навсегда, не оставив о себе никакого напоминания.
Лишь эти жалкие и вызывающие тоску развалины, в которых правда теперь жили, трудились и любили иные существа: огромные желтые и алые жуки с толстыми усами и загнутыми рогами, в длину не меньше сантиметров пятнадцати; красные с огненными отливами бабочки, у которых крылья были такого же размера, как моя ладонь; крупные болотного цвета кузнецы, ах! не просто крупные, а громадные, их длина достигала половины длины моего нынешнего указательного пальца; улитки рыжего, желтого окраса диаметр раковин коих превышал десять сантиметров. Насекомые, как полноправные жители брошенного города, теперь правили в нем, они во множестве парили в воздухе, перелетали с дерева на дерево, присосавшись к листьям, поедали их плотные части… именно они были тут хозяевами.
Иногда, правда, до моего слуха долетали трели и песни птиц, но их самих я не видел…
И не видел я в этом лесу зверей…
Не слышал их рыков и криков… точно на этом и на том берегу жило лишь одно животное и человек — Я!
Проходя сквозь этот город, я наблюдал везде одинаковую картину, почти разрушившиеся жилища, иногда полностью иногда частично, полное отсутствие каких-либо остатков жителей (ну там костей, вещей, посуды, мебели). Наверно, предположил я, все же жители, уходя отсюда забрали имущество с собой, бросив тут лишь постройки и… меня… меня…
Интересно, почему они не забрали меня с собой… может мое тело осталось здесь именно для того, чтобы дождаться моей сущности?… А может мое тело родилось, когда все жители города ушли?… Тогда, кто спрашивается, меня родил?
Все эти мысли витали по моей сердцевине, как говорится, без ответа.
Но вскоре я перестал сверлить себя этими тревожащими вопросами, потому как увидел перед собой целое не подвергнувшееся разрушению здание.
Жилище, если его можно так назвать, было какой-то странной цилиндрической формы, и мне сразу припомнилась та лампочка в фонаре, в которой сидел тот странный желтый паук в серую полоску. Это здание было похоже на ту лампочку, только оно, по понятным причинам, было большего размера… значительно большего. В высоту оно достигало метров шести- семи, а сверху было прикрыто плоской каменной крышей с выступами по краям. И хотя жилище обильно поросло всякими вьющимися растениями, но сразу было видно, что оно целое, совершенно не пострадавшее от правителей этого мира: растений и насекомых, словно поддерживаемое чьей-то хозяйственной рукой.
