Или не смогут они организоваться, может у них нет вождя? Ульянова? А пробужденный, очнувшийся от спячки Руслан, может он и будет тем вождем, тем бойцом… каковой их поведет… И если Босоркун, отвел ему эту роль, хватит ли сил у него вести этот бой?…
«Непременно хватит!» — громким голосом заявил Руслан, обращаясь к демону, Чернобогу и всему пекельному царству разом. И бросив раздраженный взгляд на распластанного и будто прибитого к паласу Карамзина, решив, что там ему самое и место лежать, бодрым шагом, ощущая в себе силы вести бой и храбрость свойственную всякому русичу, пошел на битву с грязной ванной и туалетом, поверхности которых несли на себе толстые слои серого налета и давно не оттираемой ржавчины.
А в голове Руслана уже летали новые мысли, многие из них шли, словно быстрые кони вскачь и мгновенно проскакивали внутри, другие подолгу задерживались и вызывали мучительные думы. И вспоминались ему легенды, а в них он видел великого Бога Велеса, одного из самых почитаемых славянами, одного из самых близких душам русских. Еще бы ведь он, как и сами русичи был рожден Коровой Земун, а отцом его был сам Род. Велес учил людей земледелию, звездной мудрости, грамоте, он подарил людям буквы, календарь, законы, был покровителем скота, духов, волшебных племен и животных. Этот Бог, также как и люди, много раз перерождался и имел разные имена и ипостаси, а потому на Руси звали Велеса: Волосом, Тавром Бусичем, духом реки Доном, Гвидоном…
«Погоди, погоди», — утирая тыльной стороной руки капающий с кончика носа пот в покрытую зеленоватым порошком ванну, прервал свои думы Руслан, и, открыв блистающий серебром кран, обмыл руки, наскоро вытер их об штанины и поспешил в комнату. Он шел торопливо, вроде опасаясь, что мелькнувшая догадка может испариться, направившись прямо к полке с книгами и протянув руку, взял оттуда сборник сказок Пушкина. Опустившись на кресло, присев лишь на его краешек так, чтобы не потревожить стоявшую там и опирающуюся о спинку кресла, гитару мужчина принялся торопливо листать книгу, а когда нашел искомое, громогласно хмыкнул, бросил гневный взгляд на замершего и не подающего никаких признаков жизни Карамзина, лежащего на паласе, и звонко зачитал:
«В колымагах золотых
Пышный двор встречает их;
Все их громко величают
И царевича венчают
Княжей шапкой, и главой
Возглашают над собой —
И среди своей столицы,
С разрешения царицы,
В тот же день стал княжить он
И нарекся: князь Гвидон.»
