– Джейкоб, – тихо зову я, – ты должен это видеть.
Но Джейкоб не отзывается.
Я поворачиваюсь. Его нет. Заглянув в ванную комнату, я обнаруживаю там ванну на львиных лапах. А на лапах огромные когти, как будто у горгульи. Но Джейкоба и здесь нет.
– Джейкоб? – шепчу я, заглядывая в первую спальню. Ничего.
Я отворяю вторую и нахожу его. Он стоит в ногах кровати и неотрывно смотрит на что-то, скрытое за дверью.
– Джейкоб!
Он не моргает, не двигается.
Протиснувшись у него за спиной, я вижу, на что он глядит: это зеркало.
Большое зеркало в золоченой раме, висящее на стене.
Сначала я решаю, что само зеркало чем-то удивило Джейкоба, но почти сразу понимаю, что его внимание привлекло отражение. Проследив за его взглядом, я замираю, чувствуя, как по коже бегут мурашки.
Джейкобов два, один рядом со мной, второй в зеркале, но они разные. Рядом со мной стоит тот Джейкоб, которого я знаю. Но тот, что в стекле, осунулся, он смертельно бледен, майка и джинсы на нем мокрые, а вокруг ног плещется речная вода. Меня непросто испугать, чего я только не видела за последний год, но сейчас мне страшно. Джейкоб в зеркале выглядит мерт… – так, стоп. Я не позволяю себе даже в мыслях произнести это слово.
– Джейкоб, – окликаю я его, но он как будто не слышит. Глаза у него пустые и в то же время сосредоточенные. Я хватаю его за плечи, чтобы встряхнуть, но, конечно же, мои руки проходят насквозь. В конце концов я догадываюсь встать между ним и отражением, чтобы он этого больше не видел.
– Джейкоб!
Он моргает, нерешительно делает шаг назад.
– Что это было? – спрашиваю я.
Ответ звучит неуверенно, вяло.
– Я… не знаю.
Он вздрагивает, как от холода, отворачивается и выходит из комнаты. Я оглядываюсь на зеркало, почти ожидая, что снова увижу того, другого Джейкоба.
Но в нем только мое отражение.
Возвращаюсь в гостиную. Папа заряжает телефон, а мама разбирает вещи. На диване сидит Джейкоб, взгляд у него до сих пор странный, отсутствующий.
Тебе лучше? – думаю я, падая на диван рядом с ним.
Он рассеянно кивает.
Солнце прячется за облаками, в комнате вдруг становится темно. Как будто мы шагнули за Вуаль – все сразу кажется серым и мрачным.
Мама, уперев руки в бока, осматривается.
– Очаровательно, – говорит она без намека на иронию. Потом поворачивается ко мне: – Есть какие-то признаки того, что тут живет привидение?
Я догадываюсь, что она говорит о мистере Уэзершире, а не о Джейкобе, поэтому мотаю головой.
– Разве что большая кошка и несколько старых курительных трубок, – отвечает папа.
