— Ну ладно, а как со мной теперь быть? — спросил Карел. — Есть ли хоть какая надежда поправиться?
— Надежда всегда есть, — отозвался гуменщик. — Ты постарайся хворь с себя сбросить. Она же умается целый день тебя мучить, захочется ей передохнуть, подкрепиться там, по нужде сходить, с силами собраться. Тут-то ты и спрячься где-нибудь, в печке или на дереве затаись. Начнет она тебя искать, будет звать-кликать, а ты уж вдругоряд не попадайся, сиди тишком и жди.
— А сколько ждать-то?
— Покуда она не затихнет.
Они поговорили еще немного в ожидании, когда хворь наконец отступит. Немного погодя Карел почувствовал, что жар спадает, руки-ноги перестали дрожать, и боль слегка отпустила.
— Вроде как передышка, — сказал он недоверчиво.
— Тогда не тяни, прячься, — приказал гуменщик. — Куда ты? В печку?
— Нет, слишком там жарко! — возразил Карел Собачник. — Только что протопили, я там задохнусь. Уж лучше мне на дереве схорониться.
— Лезь, живо!
Карел выбрался из постели и бросился во двор. Чуть в стороне от дома росла одинокая высокая ель, ветви которой начинались почти у самой земли. Взобраться на нее не составляло труда, и Карел залез почти на самую верхушку. Там он затаился, вцепившись в ствол, и перевел дыхание.
Дивный вид открывался с вершины ели! Деревня лежала как на ладони, раскинувшись под серым пологом неба. То тут, то там проносился чей-нибудь домовик, из чужих хлевов выбирались несыти, до отвала насосавшиеся молока, и тяжело плюхали домой, подобные громадным жабам. На отдаленной вырубке можно было разглядеть даже самого Нечистого, который елозил задницей по щепастому пню, оставленному нерадивым дровосеком. На болоте уже зажглись первые огоньки, показывая, где захоронены клады. Найти эти клады не удавалось никому, а если кто и пытался, то эти огоньки заводили в преисподнюю.
“А вдруг каким-нибудь манером можно все-таки разведать клад?” — размышлял Карел, жадно вглядываясь в голубые болотные огоньки. Он размечтался и уже вообразил себе, как выуживает из болотного оконца несметные сокровища и хоронит их в одном ему ведомом месте. Тут ему почудилось, будто кто-то зовет его.
— Карел, ау! — звал бабий голос. — Ау, Карел, где ты?
Карел Собачник напрягся весь и затаился. Наверняка это лихоманка, обнаружив пропажу своей жертвы, теперь ищет ее. Звонкий девичий голос еще долго звал Карела, пока не смолк наконец.
Немного погодя послышался жалобный детский плач.
— Ай, ай, ай, — хныкал ребенок. — Я косой ногу порезал! Кровь идет! Помогите! Помогите! Я кровью истеку, помогите!
