— Очень интересная история, — сказал гуменщик. — И что дальше?
— Поначалу я собирался просто поглядеть на преисподнюю, вдруг найдется что в торбу сунуть, а там и дать тягу, — объяснил Отть. — Да как видишь, десять лет прошло, прежде чем удалось ноги унести. И не то чтобы Нечистый меня силой удерживал, нет, просто жить там — одно удовольствие! А жратвы сколько! По пять раз на дню ели! Работа — не бей лежачего, знай только поддерживай огонь под котлами.
— Что за котлы?
— Да в которых грешников варят. Славная была работенка! Я, поскольку при деле состоял, смотрел, где посильнее огонь развести, а где только чуток воду подогрею. Кто полюбезнее да пощедрее, так те, считай, вроде как в ванне нежились, а жадные или чья рожа мне не нравилась — тем устраивал ту еще похлебку, только булькало. И Нечистый очень мною доволен был, говорил, что таких работников у него отродясь не бывало, обычно его батраки норовят водить компанию с грешниками и даже помогают иным выбраться из котла — поостыть маленько, а это строго-настрого запрещено! Я говорю, мол, нет у меня причин кому-нибудь помогать, ведь из наших краев тут в котлах никого нет, а до чужих какое мне дело?
— Что ж ты вернулся, коли Нечистый тобой доволен был?
— Н-да, тут, видишь ли, такая история, оплошал я, попался на воровстве, — объяснил Отть. — Я ведь все время исподволь откладывал в сторонку что получше да хоронил по укромным местам, где уж никто ничего не найдет. Как-то я только обеденный стол Нечистого в лес поволок, а он тут меня и накрыл. Как набросится на меня! Ну, мне и не оставалось ничего иного как уволиться со службы. Жалко, конечно, не жизнь была — малина!
— Да уж, у нас такой барской жизни ожидать не приходится, — сказал гуменщик. — Даже если устроишься где батраком за котлами присматривать, так едва ли на кусок хлеба заработаешь. У наших батраков иные труды, может, помнишь еще.
— Как эту собачью жизнь не помнить! — сказал в сердцах Отть Яичко. — Нет, на хозяина я батрачить не пойду. У меня, видишь ли, получше план имеется. Как там в церкви — все тот же пастор Мозель?
— Он самый.
— Ну, вот к нему я и пойду. Может, ему служка нужен.
— Так ты же только что на Нечистого трудился, а теперь хочешь в церкви служить!
— Ну и что? — пожал плечами Отть. — Работа есть работа, а хозяин есть хозяин. Нечистый, правда, требовал, чтоб утром, прежде чем к работе приступить, я на крест плевал...
— И плевал?
— Само собой. Только я как был христианин, так христианин и остался! Не какой-нибудь нехристь! Если пастор велит мне, к примеру, наплевать на изображение Нечистого — извольте, сию минуту! Главное, чтоб платил прилично.
