. Как и всякая метафора, она дает нам что-то понять, на что-то нам указывает. На что же? А вот на что: верхние этажи не могут самостоятельно “висеть” (в воздухе), если у них нет основания.
Метафора здания прежде всего имеет своей целью представить нам “обусловленность [надстройки] в конечном счете” этим экономическим базисом. В результате данная пространственная метафора дает базису коэффициент воздействия, который заключается в обусловленности в конечном счете того, что происходит на “этажах” (надстройки) тем, что происходит в экономическом базисе.
На основании этого коэффициента воздействия “в конечном счете” “этажи” надстройки, по всей очевидности, получают различные коэффициенты воздействия. Но что это за коэффициенты?
Можно сказать, что “этажи” надстройки не являются определяющими в конечном счете, но что они обусловлены воздействием базиса; что если они и являются определяющими на свой манер (мы еще не знаем какой), то они являются таковыми, поскольку обусловлены базисом.
Их коэффициент воздействия (или обусловленности) в качестве обусловленных базисом, согласно марксистской традиции, может рассматриваться в двух формах: 1) существует “относительная автономия” надстройки по отношению к базису; 2) существует “обратное воздействие” надстройки на базис.
Таким образом мы можем сказать, что важное теоретическое преимущество марксистской топики, то есть пространственной метафоры здания (базиса и надстройки), заключается в том, что она позволяет увидеть, что вопросы об обусловленности (или коэффициенте воздействия) являются капитальными. Также она позволяет увидеть, что именно базис в конечном счете обусловливает все здание и, как следствие, вынуждает нас поставить теоретическую проблему о типе “побочного” влияния, присущего надстройке, то есть вынуждает нас рассматривать то, что в марксистской традиции обозначается терминами “относительной автономии” надстройки и “обратного воздействия” надстройки на базис.
Основной недостаток этого представления о структуре всего общества как здания, по всей своей очевидности, заключается как раз в его метафоричности: то есть в том, что оно дескриптивно.
Теперь можно, и даже желательно, представить вещи иначе. Условимся о следующем: мы никоим образом не отвергаем эту классическую метафору, потому что она сама вынуждает нас к ее преодолению. И преодолеваем мы ее не для того, чтобы отбросить как отжившую. Мы просто хотели бы попробовать рассмотреть, что она нам дает в своей дескриптивной форме.
