— И меня дома такой же малыш дожидается, — говорит кто-то на соседнем возе. — Живые ли они там, или по панской воле уже с голода пухнут.
— Да, это так, — отозвался хозяин воза, на котором ехал Тарас, — как на пана поработаешь, то и этот Черный шлях белым покажется.
— А почему он Черный? — не утерпел спросить Тарас.
Помолчал чумак, выпустил дым из своей трубки, улыбнулся Тарасу.
— Маленький такой, белявый, а всем интересуется, — ласково проговорил чумак. — А потому, что этот шлях был когда-то самым страшным, очень опасным. Когда-то чумакам ехать по нему было опасно. Потому и Черный, что горя на нем немало случилось.
Хотел Тарас еще расспросить и о запорожцах, и о разбойниках: ведь чумаки такие бывалые люди, они все знают! Но видит — уже и в самом деле их село. Он весело закричал:
— Вон, вон наша хата!
— Ну, раз ты уже видишь свою хату, значит ступай с богом домой! — сказал чумак.
Он сняли мальчика с телеги, и Тарас опрометью бросился на пригорок, к хате.
Над левадой, над садом сгустились уже синеватые южные сумерки; из долины тянуло прохладной сыростью…
А в хате Григория Шевченко было неспокойно: маленький Тарас не явился к ужину, где-то запропал; как ни кликала его Катерина, как ни искали его повсюду — исчез хлопец, да и все тут!
На дворе, возле хаты, на зеленой мураве сидела и ужинала вся семья. Лишь Катерина от волнения не могла есть, кусок не лез ей в горло; она стояла у калитки, подперев голову рукой, и все высматривала — не покажется ли загулявшийся сорванец.
И только появилась белокурая головка над перелазом, Катерина радостно закричала:
— Пришел! Пришел! — и, бросившись к брату, схватила его на руки, понесла через двор к хате, усадила в кружок ужинавших. — Садись ужинать, приблуда!
После ужина, укладывая мальчугана спать, Катерина целовала его:
— Ах ты, приблуда!..
А Тарас долго не мог уснуть: он думал о железных столбах и о том, говорить ли о них Катерине и Никите или не говорить. Никита бывал с отцом в Одессе и там, конечно, видел эти столбы. Как же говорить ему о них, когда Тарас их вовсе не видал?..
Вспомнил Тарас и рассказы родного деда, свидетеля «Колиивщины» — крупнейшего крестьянского восстания на Украине в 1768 году, — о гайдамаках, об их кровавой борьбе против шляхты. Через два десятка лет в эпилоге к своей поэме «Гайдамаки» он напишет:
Вспоминаю детство, хату, степь без края,
Вспоминаю батьку, деда вспоминаю…
Как в праздник, Минеи закрывши, бывало,
И выпив с соседом по чарке по малой,
