А потом он сидел перед Германом Байером, другом отца по заводу, и яркие картины рассы́пались в прах, будто каждая из них не была обеспечена прочными гарантиями. И о море нечего больше и думать, потому что с каждым днем все острее вставал вопрос: «Какой будет твоя жизнь и жизнь твоих брата с сестрой?» Герману Байеру он сказал:
— Только не на завод. Двадцать лет у одного станка, как отец? Каждый день той же дорогой, всю жизнь, нет, это не по мне.
Они обсудили все с Германом Байером и остановились на профессии монтажника трубопроводов.
— Тогда ты будешь не так далеко от родных, а повидать сумеешь много. И с деньгами станет полегче, а они вам нужны.
И судно вышло в море без него, и на площадях во время концертов он стоял среди тех ребят, кто подбадривал или освистывал четырех-пятерых других парней, и специальная машина с мощными профильными шинами взбиралась вверх по крутому серпантину без него. Он же отправился в Штехлин…
Поезд застучал по стыкам пути в каком-то городке, свет фонарей на секунду осветил купе. «А теперь меня вызвал Штробл, — думал Шютц. — Через семь лет после Штехлина я ему понадобился».
Высоченная серая заводская труба порозовела, освещенная лучами прячущегося еще за лесом солнца. Белые дымки клубились над заслонками вентиляторов на плоских крышах пищеблоков. Черные силуэты сосен выделялись на фоне неба, нежно-розовая синева которого становилась прозрачнее с каждой минутой — утренняя дымка рассеивалась. Между цепочкой кухонь и семиэтажным зданием управления установлена доска метров в десять длиной, на которой цветными линиями и черным шрифтом показано, какие работы на монтаже первого блока реактора завершены на второе число и сколько еще осталось сделать до его ввода в эксплуатацию. Промежуточные сроки обведены красной краской. Делегациям, посещавшим стройку, прежде чем показать отсек реактора, демонстрировали эту доску, чтобы они своими глазами, на месте могли убедиться, что главный циркуляционный трубопровод и главные циркуляционные насосы, названные на доске для краткости ГЦТ и ГЦН, монтируются с точностью до сотой миллиметра, и уже потом вели в машинный зал, к будущему «жилищу» турбин, а под конец — к руслу канала, который будет забирать у реки воду для охлаждения агрегатов. Уже сейчас, еще будучи покрытой песком ложбиной, оно, глубокое и широкое, с бесчисленными отводными трубами и шлангами для спуска грунтовых вод, давало представление о величии инженерного замысла. Если делегация считалась важной, ее приглашали обозреть панораму стройки с крыши семиэтажного здания управления. И, надо сказать, приглашали почти каждую делегацию.
