Месть длиннее жизни | страница 9



— Мне мешали, — сказал Андрей, — я сколько раз просил убрать весь хлам.

— Это не хлам, это память! — вскинулась мать, очки у нее запотели. — За что ты ненавидишь наших стариков, они столько для тебя сделали! Где бы ты жил сейчас, если бы не они!

Андрей выкинул в коридор дохлую крысу. Труп с размозженной башкой мягко шлепнулся на паркет, мать застыла, Светка смотрела с любопытством и даже улыбнулась.

— Это память по-твоему? — сказал Андрей. — По-моему, это крыса, большая, как видишь. У нее там было гнездо с детенышами, и скоро они расселились бы по всей квартире. В память о стариках, разумеется. Я вызываю грузчиков.

Швырнул дохлятину в тумбочку, отправил следом топорик и взялся за телефон.

Светка убралась от греха в кухню, это единственное место в мемориальной квартире, куда ей разрешалось входить относительно свободно. Андрей поглядел на накрытый стол, закрыл дверь в гостиную и принялся выволакивать в коридор провонявший пылью и крысятиной хлам. Мать застыла на пороге и скорбно глядела на завал, потом в домофон позвонили.

Грузчики за какие-то полчаса ликвидировали мемориал. Попутно пялились на Светкино мини, та вышла из кухни и, используя, наверное, советы психолога, предложила свекрови помощь. Та страдала, как никогда в жизни, точно от сердца отрывала полувековой давности барахло. Скорбно глядела, как выносят и коробку из-под советского телераритета, холодильник и сковородки, и свертки разных размеров, откуда разлетается моль. Вдруг вскочила, вырвала у грузчика небольшой белый тазик в ржавых пятнах и мятое ведерко, принялась сдувать с них пыль.

— Бабушка в нем варенье варила, — вздыхала мать, — в ведерко соберет с грядочек на даче нашей и наварит клубничного или малинового. Андрюша, помнишь?

Помнил он, разумеется, толстую, неопрятную и вечно недовольную всем старуху, и варенья у нее выпросить было все равно что снега зимой.

— Обойдешься, — бабка разливала пахучее варево по банкам, — заболеешь, тогда и будешь есть, а сейчас нечего.

Пару раз за год перепадало, было дело, а потом сладкая масса превращалась в камень, его выкидывали, и летом все повторялось по новой.

Грузчики вытащили машинку с крысиными трупами внутри, мать напоследок коснулась ободранного бока, подхватила пыльную салфеточку, Андрей вырвал ее и выбросил на площадку. Обернулся, но было поздно: мать нагребла с пола старых газет и сжимала их с таким видом, что отобрать макулатуру не представлялось возможным. Отступила, начала листать потрепанные страницы.