Мой дом на колёсах (сборник) | страница 13
Два слова «вальс, вальс» – и вслед за этим протянутая рука с творогом. Сникший, будто спущенный баллон, он мелко семенит в вальсе, стараясь получить творожную крошку. Когда серенькая Индя тянется тоже к моей руке, Журик мгновенно надувается, и воинственно раздаётся: «Пппытодырррат!»
– А ты всё-таки эгоист. Пока сам не съем, другому не дам. Нехорошо! Для жизни нехорошо, а для работы просто прекрасно. Мы это обязательно используем. Индя будет играть меня. Индя – рядовая артистка. Она идёт на приём к тебе просить помощи в работе. А ты, Журик, – директор. Вот на этой двери написана твоя должность, а на этой – табличка «Выход». Там, где «Выход», всегда будет стоять плошка с творогом. Чтобы вдоволь полакомиться, ты обязательно надуешься и прогонишь Индю, а мне это и нужно. Прогнав Индю и съев горсточку творожка, ты надуешься опять, обидевшись, что в плошке мало вкусного творога, и будешь недовольно разгуливать, ожидая меня. Теперь появлюсь я, твоё начальство. Вот здесь и нужен мне твой чинопоклонный вальс. Раз бюрократ, то и до подхалима недалеко.
Вскоре сценка была готова. Только увидев её, я поняла, что пародия выглядела слишком злой и к директору цирка отношения не имела. Здесь было много несправедливого. Разве не он обеспечивает рыбой морских львов и терпит присутствие незаконных членов моей семьи, совсем ничего общего не имеющих с моржом и морскими львами? Нет, нельзя показывать директору злую шутку. Придётся творог накладывать на микрофон и сделать Журику другую роль. Он – прирождённый конферансье. Пусть его вспыхивающий возглас «Пппытодырррат!» разносится по цирку, оповещая начало нашего выступления.
А про злую шутку мы забудем. Но если вдруг – всякое может случиться – она потребуется, то я обязательно попрошу Журика показать эту сценку.
Чичи – доброе сердце
Чудеса начались с утра. Какой-то гул голосов, доносящихся из-за кулис, мешал мне сосредоточиться. Животные, тотчас это почувствовав, занялись самодеятельностью. Кто во что горазд.
– Пустите!
– Не пущу!
– Не имеете права! Ах так!.. Я докажу! Она честная! Ишь выдумали! Воровка! Каково?! – доносился рассерженный скрипучий голос.
Потом занавес распахнулся, и передо мной появился старик.
– Скажите, где здесь Дурова?
– Что случилось?
– Как что? И вы ещё спрашиваете! Честную обезьяну называют воровкой – и где? В цирке! Стыд! Позор! Никакого понимания. Да моя Чита – это кристальный образец обезьяньей честности! Ей цены нет. Впрочем, есть. Сто рублей. Берёте?
