– Насколько мне известно, Сарита, она у тебя всего одна.
– Да, но… – женщина поморщилась. – Просто сначала я подумала о своей старой, живой руке. А не настоящей.
– Они обе настоящие, – поправил мужчина, стараясь говорить одновременно успокаивающе и твердо. – Помнишь, я рассказывал тебе о том, что у тебя в уме хранится что-то вроде картинки твоего тела? Так вот, для твоего ума рука – она рука и есть. По правде говоря, будет даже лучше, если ты станешь думать о своей живой руке. Нам нужно, чтобы твой ум решил, что это и есть рука, которая была у тебя с рождения.
– Но если все нервы подсоединены, почему бы ему так не думать? – спросила женщина.
– Слишком долго объяснять. Но даже когда все должно работать как надо, приходится прибегать к мелким уловкам, чтобы помочь разуму, – ответил мужчина.
– Не думаю, что смогу отпроситься с работы так надолго.
– Да, подозреваю, не сможешь.
Пальцы женщины шевельнулись, потом начали постукивать по подносу. Она услышала звук и подняла голову. Ее пальцы продолжали двигаться.
– Вы только поглядите на это!
Мужчина помог ей сесть.
– В этом-то вся суть, – жизнерадостно сказал он. – Как ощущения?
– Будто родная, – ответила женщина, по-прежнему постукивая пальцами по подносу. – И никакого прерывания, – ее улыбка слегка увяла. – Надеюсь, она не перестанет работать.
– Приходи снова, если начнутся какие-то проблемы. Мужчина колебался. Ему хотелось сказать женщине, что он работал над проектом и что, если все получится, ни у одного киборга больше не будет задержек двигательных функций между новыми и старыми частями. Это было бы для нее большой радостью, а ей не помешает повод для радости, приятного ожидания. Но он не знал, сколько времени ему понадобится, чтобы заставить чип работать как положено. Еще две недели, или месяц, или полгода? А может, чип взорвется прямо у него в руках, и придется начинать работу с нуля.
Она и все, кому она об этом расскажет, между тем, будут ждать, поначалу терпеливо, но потом со все большей и большей тревогой. И он, не произведя на свет мгновенного чуда, не сможет даже объяснить почему, по крайней мере так, чтобы они поняли. И в итоге все будут несчастливы.
Самым жестоким было бы обнадежить этих людей слишком рано. Если ему так хотелось прослыть добрым малым, он мог раздавать леденцы. Леденцы были осязаемыми и нравились всем его пациентам. Мужчина вытащил конфету из банки на столе и передал женщине.
– На всякий случай, – сказал он, – я могу показать тебе один фокус с коробкой и зеркалом, который…
