— Время — вода… — Марина потянулась к сумочке и достала из неё мобильник.
Она набрала знакомый номер и терпеливо дожидалась, пока диспетчер примет вызов. Стоило мелодичному женскому голосу зазвучать в динамике, девушка привычно поинтересовалась по поводу брони на завтрашний день. Конечно же, свободные места имелись, к её немалому разочарованию. Когда их не было? Супруги Ариосто отбывали в полдень, а её «побег» ожидался на шесть часов вечера.
— Почему нет рейса раньше? — Марина отложила телефон, и села на постели.
Придётся заехать домой, как и обещала Летте. Она могла бы бросить свои вещи в комнате, и позже попросить домработницу выслать их, но без документов не обойтись. Хорошо, что отца задержали важные дела, сейчас не было совершенно никакого желания спорить с ним и что-то доказывать.
Виктор опёрся на край стола и набрал номер товарища. Гудки были слишком долгими, заставляя скрипеть зубами. Только звонил же, куда делся?
— Где тебя носит? — мрачно пробормотал Непогодин, едва услышал голос друга, — я не могу связаться с тобой со вчерашнего дня!
Слушая сиплое ворчание Дениса, Виктор вздохнул.
— Как можно умудриться простыть в такую погоду, Каверзин?
Дальше пришлось терпеливо выслушивать, как друг «пылал» со смертельной температурой и что каждое слово давалось ему с пыткой.
— Ты слишком много трепишься для того, кому больно говорить, — скептически проговорил Непогодин.
Он потянулся к графину с водой и налил себе полный стакан, из которого следом отпил половину.
— Дело есть. Да, важное, — мужчина устало потёр переносицу, — с договором всё в порядке, о нём позже. Я что спросить хотел, позавчера в аэропорту, ты помнишь, девушка там была… длинные светлые волосы, платье такое… чёрт… золотистое, кажется…
Непогодин подошёл к окну, раздвинул лёгкие занавески и поглядел вниз.
— Каверзин, ты меня слышишь? Мне нужно знать, видел ты эту девушку в зале ожидания, или нет, — мрачно проговорил Виктор.
Друг что-то проворчал в ответ, заставляя его со стоном вздыхать.
— Просто ответь, Ден. Для меня это очень важно.
С надеждой, словно ожидая приговора, Непогодин опёрся свободной рукой о подоконник, чувствуя, как дрожали пальцы, сжимавшие мобильник. Каверзин начал глухо отвечать, зевая через каждое слово, и по мере того, как он говорил, Виктор мрачнел, а в висках противно пульсировало. Он не сразу понял, что друг отключил телефон, и всё так же стоял у окна, неотрывно глядя на море.
Сейчас оно шумело слишком оглушительно, а изображение перед глазами принялось плавать и переворачиваться. Виктор попытался удержаться за край подоконника, но всё обратилось сплошной темнотой раньше, чем он смог пошевелиться.
