— Касон, — мальчик протянул руку и коснулся губ Марины, снова расстроенно повторяя, — касо…
— Что ты лепечешь? Я совсем не понимаю… — она разволновалась, и улыбнулась, чтоб поддержать Киро, — ты же не Карлсона зовёшь, верно?
— Мамма касон! — мальчик снова коснулся губ Марины.
— Ты хочешь, чтоб я тебе спела? — осенило девушку, — мама поёт перед сном?
Стоило попробовать, пока ребёнок не расплакался. В любом случае, она ничего не теряла. Марина снова ласково принялась перебирать короткие пряди волос мальчика и тихо запела. Затем она улыбнулась, когда поняла, что оказалась права. Киро расслабился и, закрывая глаза, снова удовлетворённо повторил непонятное «касон».
Девушка склонила голову набок, позволяя длинным волосам «литься» по одному плечу до самого дивана, и продолжила свою песню. Она не знала автора, да и сомневалась, что сама мелодия была передана точно, но любила эту историю о неизвестной девушке, которая ждала свою любовь на берегу. Слова лились, и она так увлеклась, что сама прикрыла глаза, не замечая происходившее вокруг, и забывая своё обещание не петь, молчать, надеясь остаться неузнанной.
Виктор отдал распоряжение капитану на внутреннем посту управления и, убеждаясь, что чёртова «Гвеневра» направлялась обратно к берегу, немного перевёл дыхание. Радовало одно — Камилло был расположен к обсуждению дел и совместного проекта, и он со спокойной душой мог велеть Каверзину проверить окончательный вариант контракта. Завтра супруги Ариосто вернутся в Рим. Самолёт гостей взлетит в полдень, так что осталось совсем немного и игра будет окончена.
Непогодин поднял одну руку перед собой, глядя, как на двух пальцах покачивались брошенные его сбежавшей невестой туфли. Он что, нанялся носить за нею обувь? Кажется, это начинало входить в привычку. И что за манера ходить босиком? Мужчина прислушался к голосам Летиции и Камилло, которым захотелось полюбоваться морем в приятном уединении, чтобы сохранить воспоминания по возвращению домой. Виктор был несказанно рад возможности спуститься вниз, к каютам.
Он преодолел несколько ступенек лестницы и остановился, поскольку решил, что сознание играло с ним злую шутку. Голос — он слышал его снова. Едва-едва, почти не разбирая слов, но слышал! Виктор понял, что задержал дыхание, и постарался бесшумно пройти дальше, к дверям салона. Возле них снова замер и прислонился плечом к перегородке. Ему не послышалось. Он не сошёл с ума, она действительно пела. И единственной женщиной на борту, которая могла оказаться неизвестной певуньей, была Марина.
