Я встаю с дивана и прохожу через комнату, полную мужчин. Обычно громкий, наполненный дымом, дом сейчас тревожно тихий, когда над ним оседает облако скорби. Все любили Калеба. Я не могу больше этого выносить. Мне просто нужно побыть одной. Никто не обращает на меня никакого внимания, когда я выхожу из комнаты. Я открываю входную дверь и тихо закрываю ее за собой, спускаюсь по ступеням крыльца на траву. Покрытые росой травинки прижимаются к моим босым ногам, когда я иду по заднему дворику в направлении леса. Надгробные камни кажутся такими мрачными, затененные листвой дуба.
Я провожу пальцами по гладкому мрамору надгробья Калеба, и мое горло сжимается.
- Привет, Калеб, - шепчу я. Это глупо, но здесь я ощущаю его, словно он еще ненадолго решил погостить. Я больше не верю в Бога. Я не верю в рай и ад. Теперь я стараюсь об этом не думать. Но ради Калеба мне хочется верить, что рай реален. Надеюсь, там он всегда будет счастлив и любим. Я желаю этого для него больше всего на свете.
Я ложусь на траву рядом с его могилой и смотрю на звезды, разбросанные по ясному ночному небу.
- Я скучаю по тебе. – Выдыхаю я дрожащим голосом. – Так сильно. –
Одинокая слезинка скатывается по моему виску, но это бессмысленно, как и все остальное. – Я не смогу сделать это без тебя, - шепчу я. Нежный шелест листьев шумит над нами. Я переворачиваюсь на бок и прижимаю ладонь к недавно посаженной траве. – Я не хочу,- я закрываю глаза, в груди все сжимается. Это я должна была умереть. Я этого хотела. И продолжаю хотеть. Джо все отнял у меня и оставил без ничего, он сломал меня таким способом, через который не должен проходить ни один человек, а затем он забрал у меня Калеба. Я готова перенести все это снова, каждый извращенный поступок, если это поможет вернуть Калеба назад.
- Я недостаточно сильна для этого, Калеб! – плачу я. Я утыкаюсь лицом в траву, и мои слезы орошают землю. - Я просто хочу, чтобы все это закончилось. – Я не вижу этого, не представляю время, когда снова смогу быть в порядке. Я не вижу будущего. Было время, когда я хотела быть врачом, выйти замуж и обзавестись детьми. Теперь… Моя рука подсознательно движется к плоскому животу. – Я не могу стать матерью. Я ничего не могу, - шепчу. Я не могу родить этого ребенка. – Джуд поймет, - говорю я то ли себе, то ли Калебу. Я больше не знаю, с кем могу поговорить.
Да как Джуд сможет понять такое? Откуда ему знать, что такое жизнь? Никто не сможет понять, если не ощутил этого на собственной шкуре. Никто не может знать глубины моего отчаяния, бездонную яму ненависти к себе, в которой я живу. Калеб был единственным, кто мог мне помочь.
