Москва, здание бывшего страхового общества «Якорь», март 1921
Залитым желтым тревожным светом коридором, шли двое. По стенам метались какие-то испуганные тени, много теней, хотя на весь коридор только эти двое: один в богемной, но лихо, по молодецки, сбитой набекрень кепочке, артистический галстук бантиком, усы, редкая бородка; другой желтолицый, в узкую щелочку пытливые глаза, обмундировка — роскошные кавалерийские галифе-шаровары, кожанка, тоже кожаная шоферская фуражка с красной звездой.
В коридор выходили обезличенные, без табличек и номеров. двери. Если кому куда нужно, то искомое помещение здесь находили согласно указанным маршрутам, по описаниям: «Прямо по коридору, налево третья дверь…» или «По лестнице в подвал, а там дежурного спросите…». В пустом коридоре спрашивать некого, но двое нужную им дверь нашли быстро. Обитая листовым железом, с прорезанным строгим окошечком-кассой возле которого так и хотелось занять очередь и смиренно дожидаться, когда о тебе вспомнят, выдадут по мемориальному ордеру положенное. Страховое общество «Якорь». Было. Но тех, кто выдавал попросили отсюда уже три года назад, а тех, кто получал… Да и выдавать особенно уже нечего: по обезличенным кабинетам теперь только ордера на аресты и обыски. Злые языки, недобитая контра упражнялись в расстрельном остроумии: «Был госстрах, а стал госужас!». Теперь в этом здании московская штаб-квартира ВЧК. На втором этаже кабинет Дзержинского. Про это узнали и в отчаянном восемнадцатом попытались с улицы забросить гранату, лимонкой поздравить с новосельем. Но «железный Феликс» именно тогда и стал железным — через гостеприимно распахнутую бронированную дверь успел вскочить в здоровенный, в человеческий рост, сейф-шкаф, реквизированный у выселенных страховщиков. Град осколков сейф только слегка поцарапал, но в деревянной мебели дырок понаделал, глубоко прошелся по стенам. Чтобы больше ничего не бросали, подступы к зданию закрутили, опутали по фронтовому колючей проволокой. Из окон на улицу стволы пулеметов.
В железную дверь гость в модной кепке кулаком, как здесь принято не грохнул, постучал по интеллигентски, остро согнутым пальцем. «Товарищ Бокий, Глеб Иванович, принимайте гостей!». Окошечко кассы распахнулось, невидимый в помещении за дверью визитеров узнал. Торопливо заскрежетали засовы. Дверь распахнулась. «Вячеслав Рудольфович, попрощаться пришли? Проходите…» — пригласил открывший дверь высокий мужчина в сером цивильном плаще, прикрывавшем армейские сапоги. Испытывающий, точно сфокусированный, настроенный на портретную съемку, взгляд.
