Но на следующий день торговать на базар никто не пришел, между опустевшими торговыми рядами бродили грустные собаки. Араты-скотоводы начали объезжать столицу десятой дорогой, прекратился подвоз. Прогнав китайцев, — рассказывал ротмистр, — Унгерн на товарно-денежные отношения в Урге махнул рукой, пустил все на самотёк и скоро все как-то так, само собой наладилось, устаканилось. Возродилась торговля, из далёких улусов опять потянулись в столицу скотоводы-араты. Расцвел натуральный обмен, кое где всплыло долгожданные золото и серебро. Но вот иностранная валюта, вопреки ожиданиям, шла плохо, принималась неохотно. Для монголов — это всё те же бумажки, только вместо иероглифов с драконами — лики незнакомых президентов и монархов, геральдические морды зверей и голые бесстыжие бабы в орнаменте. Высоко ценились только привычные монголам, их соседям бурятам царские «катеньки» и «петеньки» — сто, пятисот рублёвки и российские дореволюционные деньги помельче. Изображённая на сторублёвом билете Екатерина II бурятскими буддистами-ламами объявлена земным воплощением Белой Тары, верили, что вселился в российскую императрицу дух просветления, а её женское начало — путь постижения.[19]
Советские — «пятаковки», новые московские червонцы — здесь не принимали, даже хранить боялись. Найдут — большевик, чекист! — к стенке милости просим!
Кое-какая свободно конвертируемая валюта, СКВ, по карманам и в укромных уголках действительно осела, но баловались ею в Урге главным образом иностранцы, предпочитая английские фунты, доллары только начинали своё победное шествие по миру. Да и само количество валюты было ограничено в этом плохо посещаемом парке опасных для жизни аттракционов, извне почти не пополнялось, константа. Её друг другу и перепродавали без конца одни и те же неугомонные молодчики, поистрепавшиеся в походах прапорщики и поручики.
— Вот так и живем, дорогой мой американец! — завершил свой рассказ Извицкий. — Финансовые предложения ваши занятные, интересные, но это не для Монголии, тут вам не Америка! Так что присматривайтесь пока, думайте… А вот и ваша гостиница! Отель… Это лучшее, что в Урге гостю могут предложить, остальное — обычные постоялые дворы и ночлежки. Довольно чисто, хотя хозяева — китаец с женой. Здесь же и корпункт свой откроете. Удобно.
Гостиница размещалась в двухэтажном деревянном здании, типичной для центра Урги архитектуры. Встретила лишенная возраста, сильно наштукаренная, китаянка в шелковом халате. При виде офицера и высокого мужчины в необычной европейской одежде, женщина изобразила смущение и, прикрыв нижнюю часть лица ярко раскрашенным веером, принялась из своего укрытия обстреливать взглядами гостей. Пошли поклоны — китайские церемонии — дальше приветствие на неплохом русском. Все это время гостей пытался напугать стоящий в углу на задних лапах, оскаленный бурый медведь — побитое молью, с проплешинами старое чучело из некогда грозного хищника. В соседнем русском трактире, откуда медведь был родом, в лапы ему вставили большой поднос, на котором теперь лежали горкой восточные сладости. Из дверей за спиной женщины осторожно выглянул старый китаец, но увидев офицера контрразведки, быстро, испуганно исчез.
