— Это р-разумно. Надеюсь, многое прояснится. Знаете, я испугал вас, с-сказав, что дело мы можем п-проиграть. Сейчас я так не думаю. Мы п-поборемся. П-первый шок проходит. Люди в городе уже б-более благосклонны к вам.
— А вот я — нет. Они бросили меня, Торн. Они все сразу же пропали. — Скарлетт в волнении стала ходить по комнате.
— Они п-просто испугались. Я ведь тоже ис-спугался. П-простите м-меня, Скарлетт. И простите их.
Скарлетт давно не была в Атланте и сейчас с трудом узнавала город. Некогда одноэтажный, весь в зелени, уютный городок стал по преимуществу каменным многоэтажным, холодным. На улицах было много автомобилей, хотя конные экипажи не уступали им пока что первенства.
Скарлетт поселилась в гостинице «Эмпайр», в номере, выходящем окнами прямо на площадь.
Глядя на улицу, она почему-то подумала: «Скоро начнется новый век. Какая я уже старая».
Впрочем, мысли о старости приходили к Скарлетт крайне редко. Она по-прежнему чувствовала себя полной жизненных сил. Конечно, она не смогла бы сейчас, как в молодости, дни напролет трудиться в Таре, не выдержала бы, наверное, и других испытаний чисто физически. Но жажда жизни, стремление к деятельности, открытый, не замутненный ложной старческой мудростью взгляд на жизнь сохранились в ней. Она даже сама иногда удивлялась тому, что могла по-прежнему открывать для себя новое, радоваться, волноваться. Конечно, теперь у нее совсем другие заботы — дети. Хотя они и разлетелись по белу свету, хотя у каждого из них теперь своя жизнь, но материнское сердце никак не успокоится. Она думает о Бо. О Кэт, конечно, о Джоне, об Уэйде… Но ее сердце начинает биться учащенно, как в давние времена, когда она думает о Ретте. Его уже так давно нет с ней. Но для нее он не умер. В жизни им довольно часто приходилось расставаться. Скарлетт даже казалось иногда, что они разлучились навсегда. Но Ретт возвращался. И теперь Скарлетт не хотела впускать в свое сердце это безысходное слово — смерть. Ретт просто ушел. Не навсегда, нет, они еще встретятся с ним. Он обязательно вернется, или она придет к нему. Потому что она любит его. Потому что он — вся ее жизнь. И когда она видит в детях черты Ретта, сердце ее переполняется радостью и гордостью. Она знает, Ретт был бы доволен тем, какими выросли его дети, какими они стали, как живут на этом свете.
Человеческая память устроена таким образом, что все плохое забывается.
Но Скарлетт помнила все. Даже самые неприятные моменты в своей жизни. Она помнила и о том, каким бывал Ретт невыносимым. Но она принимала его всего, со всеми его недостатками. Это была любовь, а любовь открыта, она вбирает в себя человека целиком, без остатка. Скарлетт и представить себе не могла, что ее Ретт был бы паинькой, мягким и добреньким домоседом. Нет, такого Ретта она бы ни за что не полюбила. Впрочем, он бы тоже вряд ли влюбился в маменькину дочку. Два сильных, непримиримых в своих открытиях и заблуждениях, упорных и несгибаемых характера сошлись, как притягиваются противоположные полюса. Электрическая искра, которая то и дело пробегала между ними, могла бы убить их любовь, но только крепче связывала их.
