А Мария, очевидно, воспринимала его сдержанность за очень привлекательную мужскую черту — волю.
Она работала на швейной фабрике. Правда, пока что училась и ее рабочий день был коротким — всего пять часов. Поэтому все послеобеденное время они могли проводить вместе с Джоном, что они и делали. Отец возвращался поздно, уставший, у него не было ни желания, ни возможности разузнавать, чем весь день занималась его дочь. Семья рано ложилась спать. Джон только собирался идти в свой ресторан, а они уже спали.
А в тот самый день Мария сама пришла в комнату Джона. Это случилось под вечер, часов в пять.
Джон только-только поднялся. Он теперь специально старался подольше спать, чтобы, во-первых, экономить силы, а во-вторых, не думать постоянно о еде.
В тот день они с Марией не договаривались о встрече. У Джона за душой не было ни гроша. Да и новых выставок в городе не было.
Мария вошла в комнату Джона неслышным шагом, тихонько прикрыла за собой дверь и даже накинула крючок. Когда Джон хотел поздороваться с ней, она приложила палец к губам и прошептала:
— Тихо.
Джону стало не по себе. Он понимал, что просто так девушка к парню в комнату не придет. В его пуританское время это было равносильно страшному позору или безоглядной, бешеной, сумасшедшей любви. Ни к тому, ни к другому Джон не был готов.
А Мария на цыпочках подошла к его кровати и присела рядом.
— Мама не знает, что я вернулась домой, — сказала она шепотом. — И Ежи меня не видел.
Джон судорожно сглотнул слюну. Что он мог ответить? Что он мог сказать? Прогнать Марию? Отчитать ее? Он мог только молча и испуганно смотреть на девушку.
У Марии были чудесные черные шелковистые волосы, которые она собирала в тугой узел на затылке. Длинная, тонкая шея плавно переходила в округлые плечи, которые уже теряли девчоночью угловатость. Руки у нее были маленькие и пухлые, словно детские. Огромные черные глаза смотрели прямо и вызывающе. Она была очень красива. Джон понимал это. Нет, это не была красота изысканных тонких дам из «Богемы». Это была простая и здоровая красота будущей матери, жены, хозяйки лома.
— Джон, — сказала Мария. — Ты не прогонишь меня?
— Нет, — ответил Джон и не узнал своего голоса.
— Ты не подумаешь обо мне плохо?
— Нет.
— Я знаю, это стыдно, когда девушка сама приходит к парню. Это плохо, Джон?
— Я не знаю. Нет, это не плохо.
— Джон, ты знаешь, зачем я пришла?
— Нет… То есть да, я думаю, что я знаю… — У Джона заплетался язык и мысли путались в голове.
