Плотный коренастый человек оторвался от созерцания идиллической картины и обернулся к своим товарищам. С уступа, на котором они расположились, открывался прекрасный вид и на пробегавшую внизу дорогу, и на равнину под горой, но товарищей коренастого, похоже, пейзажи не волновали. Большинство из них просто дремали, растянувшись на травке или прислонившись к стволам деревьев.
— Эй, — окликнул коренастый одного из них, рослого мускулистого мужчину с обильно испятнавшей темную шевелюру сединой, хотя лицо его отнюдь не казалось старым, — не торопится что-то наш бывший хозяин.
— А чего ему торопиться? — лениво отозвался тот, не открывая глаз. — Мы же под вечер ушли. Пока поняли, что случилось, пока оружие раздали, пока сами собирались… Наверняка решили погоню до утра отложить.
— Так ведь с утра уже сколько времени прошло!
— Ну, значит, скоро будут.
— Не паникуй, Тархи, — добавил ещё один, кудрявый парень, казавшийся моложе остальных, — явятся, никуда не денутся. А не явятся, нам же лучше.
— Я не паникую, — махнул рукой Тархи, — оружия вот маловато только…
— Скажи спасибо, что хоть столько есть, — седой сел, взял лежащий рядом меч и провел пальцем по лезвию. — Не мог Кастим сразу много заказать, сам понимаешь. И так уж всё, что можно, собрали…
— Зато луков в избытке, — добавил молодой.
— Да, луков много, — согласился седой. — Их коэнцы всё же не отбирали. Так что стрелами их, а потом — за мечи и дубины. Справимся. Эти горожане ничего страшнее кухонного ножа отродясь в руках не держали.
— А ты как думаешь? — спросил молодой у четвертого, тонкого и гибкого, как хлыст.
— Да так же, как и вы, — четвертый открыл глаза, показавшиеся очень большими на его худом лице. — Хороший меч, кстати говоря, — он кивнул на клинок в руках у седого. — Это ведь Скимурни ковал?
— Да. Причём отец.
— Ого! И не жаль было твоему Кастиму с ним расставаться?
— Он понимает, что мне меч нужнее, — седой нахмурился, глядя на большеглазого, рядом с которым на траве тоже лежал меч. — Так, Гирхарт, вставай и бери оружие. Разомнёмся немного.
Гирхарт чуть поморщился, но возражать не стал. Проверить, на что он способен теперь, после трех лет рабства, хотелось и ему самому. Остальные зашевелились, с интересом ожидая поединка предводителей.
Мечи скрестились, зазвенели… Через несколько минут седой одобрительно хмыкнул: несмотря на внешнюю хрупкость, бойцом Гирхарт оказался отменным. Заржавел, конечно, малость, как и все они, но это дело поправимое.
