Но за несколько последующих недель на дорогах погибло больше детей, чем когда бы то ни было. Началась также настоящая эпидемия падений из окон первого, второго, третьего этажей. А количество несчастных случаев с детьми, случайно наевшимися таблеток снотворного, обезболивающего и транквилизаторов даже заставило парламент принять новые законы по контролю над опасными для жизни лекарствами.
Это все были мои жертвы. Это были дети, которые не смогли перенести гибель своего божества… дети, которым пришлось умереть ради свободы остальных.
Но хуже укора мертвых была ненависть живых. Я чувствовал ненависть всех этих ребятишек, следующих за мной, куда бы я ни направлялся, что бы я ни делал. И эта ненависть — мой крест, пока еще остались те, кто помнит.
Потому что даже, заговори я с ними, мне все равно не объяснить им, почему Планки Гу должен был умереть. И никто не: сможет им этого объяснить. Как это возможно — убедить нормального ребенка, что множество добрых, хороших взрослых (многие из них и сами имеют детей) из самых лучших побуждений хотели использовать Планки Гу как своего рода волшебную палочку, чтобы превратить всех без исключения детей в маленькие покупающие автоматы?
Дети слишком доверяют взрослым, чтобы поверить в такую историю. Они чисты, правдивы и доверчивы. Они возненавидят взрослого, только если у них не останется другого выхода.
И поэтому я продолжаю идти. Видите ли, стать бродягой в наше время это почти то же самое, что превратиться в призрак.
Я знаю людей, которые верят в чудеса, в удачу, в призраков и еще черт знает во что. Я во все это не верю. Я один из тех типов, которые полагают, что у каждого, самого загадочного события — от подростковых кумиров до индийских факиров — непременно есть вполне естественное объяснение. Надо только его найти.
Но даже и верь я в чудеса, мне кажется, я полагал бы, что им должно быть отведено определенное время и место — во всяком случае, никак не последний поезд подземки на линии Пикадилли вечером в понедельник.
Все довольно просто. А когда все просто, и неопровержимо, и невероятно, у многих из нас появляется печальная склонность делать вид будто ничего не произошло. Если шесть человек одновременно увидят дьявола, катающегося по Темзе на моторной лодке, они, вне всякого сомнения, согласятся на любое объяснение, кроме того, что это действительно дьявол, действительно катающийся по Темзе на моторной лодке. Возможно, они будут утверждать, что раз дьявол скорее символический, чем реальный образ, и раз моторные лодки тяжелее воды, то увиденное ими зрелище наверняка является всего лишь массовой галлюцинацией… что-то связанное со свойствами света, состоянием свидетелей или даже загрязненностью воды.
