— Что-то нашли? — на всякий уточнил он.
— Да. Это хранитель удачи, гоблинская работа. Мастерство впечатляет — посмотрите на эти линии...
— По нашему делу, — внес уточнение Вольфгер, по опыту зная, что все артефакторы малость с прибабахом и о своих драгоценных сокровищах могут токовать часами.
— Нет, — ледяным тоном отрезала госпожа эксперт, облила капитана тонной презрения и вернулась к прерванному занятию.
— Вот, держи! — мрачно буркнул Ошат-даро, шлепнул на прилавок листок со сделанными выписками и звучно захлопнул свой гроссбух.
Вольфгер спрятал в карман оба списка, Алмии и лавочника, расшаркался с гостеприимным, любезным и бесконечно законопослушным гоблином и направился к дверям, оторвав госпожу старшего эксперта от ее увлекательного занятия.
А уже возле самого порога гоблин вдруг окликнул его спутницу:
— Эй, белобрысая, стой!
Алмия обернулась, ожидая продолжения, и Ошат-даро, оскалив зубы в подобии улыбки, скомандовал:
— Вон там, за венком посмотри!
Погребальный венок, на удивление гармонично вписавшийся в диковатый интерьер лавки, висел под самым потолком в дальнем углу за дверью и в глаза не бросался. Алмия потянулась к нему, и гоблин разразился потоком брани:
— Стой, дура! Ну что за тэй-миго, что за дура! Кто ж тянет руки невесть к чему, когда рядом есть мужчина?! Тшикое, дорогой, сними ей!
Вольфгер изо всех сил давил рвущийся наружу смех — так с госпожой старшим экспертом, кажется, давно никто не разговаривал, и ее лицо… О, это выражение стоило того, чтобы ради него перетерпеть унизительную выволочку от столичного хлыща. Капитан шагнул вперед, не дожидаясь, пока Алмия всё прочтет по выражению его лица, и взялся за нижний край венка. Крякнул — тот оказался неожиданно увесистым, тканевые цветы были наклеены не на проволочный каркас, а на деревянный щит — и аккуратно опустил его на пол. А когда повернулся к мастеру, не поверил своим глазам: как маленькая девочка, увидевшая мечту, с отчетливо-влюбленным выражением лица, она глазела на комок веревочных узлов, перьев и камешков, скрывавшийся раньше за венком.
Вольфгер на всякий случай взглянул еще разок на таинственную находку, но понял лишь, что он чего-то не понимает, потому что это по-прежнему была несуразная, не слишком привлекательная вещь, созданная то ли ребенком, то ли кем-то совсем безруким. Серая веревка невнятного происхождения, завязанная в невнятный ком разномастными узлами — гладкими, рельефными, плотными, рыхлыми. Кое-где в узлы были ввязаны бросовые камни, и перья, и зубы — куда ж без зубов-то? А еще они свисали подвесками в разные стороны — куриный бог в веревочной петле, совиное перо, спил полированной кости...
