Я еще раз закусила губу и рывком подалась вперед, почти соскальзывая с тумбы, но зная, что меня удержат — только чтобы прижаться совсем тесно и чтобы поймать, наконец, этот молчаливый упрямый рот поцелуем.
Жадность. Голод. Сосущий, требовательный. Лихорадочные движения, сумасшедшие, головокружительные поцелуи.
Задранная юбка, улетевший в Бездну свитер, и сорочка под ним уже тоже задралась и сбилась в сторону, открывая еще больше возможностей для ласки. Мне повезло сильнее — преград между мной и желанным телом не было, забытая всеми простыня давно стекла на пол.
Вольфгер вдруг замер, тяжело дыша, и во мне разом сквозь томную поволоку шевельнулось беспокойство — ему плохо? Лейпшиц говорил про ребра, да и голова опять же… Но прежде, чем я успела впасть в панику, мужчина стянул меня с тумбочки, подхватил на руки и понес.
В спальню.
— Да вы, капитан, традиционалист! — не утерпела я, когда он опустил меня на кровать, почти сразу придавливая собственным весом.
— Я романтик, — невозмутимо отозвался Вольфгер, и непонятно было — шутит он или говорит всерьез.
А потом стало не до разговоров, потому что с остатками моей одежды он, наконец, стремительно расправился. И…
Такого с мужчинами у меня еще не было. Когда и огонь, и жажда, и ты, не сгорая, горишь, желая сразу достигнуть пика, чтобы это скорее прекратилось — и чтобы это не прекращалось никогда.
Да и мужчины такого у меня никогда не было — яростного и внимательного. Нетерпеливого, бесцеремонного... чутко потакающего всем моим желаниям эгоиста.
Он брал. И в то же время давал так много, что мне казалось, что я сойду с ума от этой пытки нежностью и грубой силой…
Наверное, на мгновение, так оно и случилось, потому что мир перестал быть. Мне показалось, я растаяла, растворилась, испарилась облачком пара — таким невесомым сделалось тело.
Но нет. Реальность постепенно возвращалась мелкими штрихами — жарким шумным дыханием, тяжестью чужого тела, громким стуком двух сердец.
Вольфгер поцеловал меня и отодвинулся чуть в сторону, несмотря на мой протест и попытку вернуть большое и теплое на место. В итоге, уцепившись, я перекатилась вместе с ним, оказавшись полулежащей на широкой груди.
Ладно. Так тоже сойдет!
Я повозилась, устраиваясь удобнее и, подперев подбородок кулаком, принялась с интересом, по-новому, разглядывать нежданно-негаданно свалившегося на мою голову любовника. Вольфгер прикрыл глаза, кажется, приходя в себя, но рассеянно поглаживал меня по спине, давая понять, что вполне себе жив и в сознании.
