Лицедей доморощенный!
— Вильф, мне сейчас допрашивать сложную персону, из старых семейств. Он явится со сворой адвокатов, и они повиснут на мне, как собаки на медведе. Не хватало мне еще алкогольного запаха, чтобы они потом в жалобах строчили, что капитан стражи находился в непотребном состоянии, валялся на полу и пил эргерское из горла прямо во время допроса.
Патологоанатом сдался и начал расстегивать рукава рубашки, чтобы не мешали.
— Стул переставь от стола и садись спиной ко мне.
Вильф Кост, целитель милостью богов, двадцать лет проработал в Лидийском градском госпитале, и таких хирургов нужно было еще поискать. И даже после того, как его целительский дар выгорел — а такое бывает порой с врачами, которые отдают больным больше, чем могут отдать, и бывает чаще, чем думается то обывателям — не ушел из больницы, а перебрался с верхних этажей госпиталя в подвальные, где и по сей день обретался, сменив пациентов с больных на покойных.
Остатков магических способностей на это хватало. Как и на то, чтобы иной раз подлечить кого из коллег по мелочи. Чаще всего, по странному стечению обстоятельств, справляться приходилось с легкой алкогольной интоксикацией, и достиг Вильф Кост в этом немалых высот, как и, считай, во всем, за что брался, справляясь с «отравлением» меньше, чем за пару минут.
— Я все лишнее через почки вывел, — вторгся в мысли волка ворчливый голос патологоанатома. — Где туалет — знаешь!
Домой капитан Лейт возвращался поздно, уставший и голодный.
Рабочий день изрядно затянулся. Кевин Ревенбрандт действительно прибыл на допрос в сопровождении адвоката, и хоть был этот адвокат всего один, зато такой, что упомянутая в разговоре с Костом свора ему в подметки не годилась. В результате допрос затянулся и превратился в пытку — причем отнюдь не для этого холеного засранца, а для представителей стражи. И каждое слово приходилось тянуть из него клещами. К сожалению, не в прямом смысле, а в переносном.
При мысли о клещах капитан мечтательно зажмурился — ах, как бы они ему нынче пригодились! Он даже согласен был бы не драть этому хлыщу ими ногти, а просто и бесхитростно засунуть… Куда придется, словом.
Вервольф сморгнул кровожадные мечтания и откинулся на сиденье экипажа.
Карету пришлось брать наемную — потому что, пока капитан сидел, зарывшись в гору бумаг, пытаясь уменьшить ее до приемлемых размеров и разобрать хотя бы самые срочные, служебная карета уехала по служебным делам, не имея больше возможности дожидаться капитанского окончания рабочего дня.
