— Аккурат тысячу, копейка в копейку.
— А какой мотоцикл выиграли?
— «Урал» с люлькой.
— Такой «Урал», по-моему, тысячу пятьсот стоит.
— Дак с меня комиссивонные содрали.
— Это какие еще комиссионные?
— Шут их холеру знает. Сказали, пересылка шибко дорого стоит. Сотняги три, не меньше. Да еще какие-то расходы…
Антон переглянулся со Славой Голубевым, недоуменно пожал плечами и снова спросил Торчкова:
— Кто так сказал? Где вы деньги получали?
— Дак люди сказали, какие этого… того… А получал у вас тут, в райцентровской сберкассе, какая возле базара.
— Номер и серию билета помните?
— Точь-в-точь те, на какие «Урал» с люлькой выпал.
— Вы мне цифры, Иван Васильевич, назовите.
— Цифры?… — Торчков растерянно заморгал. — Дак, Игнатьич… если б моя голова цифры запоминала, разве ж я конюхом в колхозе работал? Я б тады булгахтером на производстве устроился.
— Когда вы деньги получали в сберкассе? — насупившись, чтобы не рассмеяться, спросил Антон.
— Пожалуй, больше месяца прошло, в августе. Аккурат в тот день, кады бабку Гайдамачиху в больницу привозил по приказанию председателя колхоза Игната Матвеевича, стало быть, папаши твоего.
— И за месяц половину тысячи истратили?
— Дак деньги, они ж, как вода…
— Пропили, наверное, — зная неравнодушие Торчкова к спиртному, высказал предположение Антон.
Торчков обиделся:
— Пошто, Игнатьич, непременно пропил?… Зубы новые вставил, — он ловко выронил изо рта на ладонь искусственную челюсть с нежно-розовой, как с настоящей, десной, так же быстро водворил ее на место и хлопнул рукой по голенищу сапога. — Еще кирзухи вот в сельмаге отхватил.
Антон с трудом сдержал улыбку:
— Это и все покупки за пятьсот рублей?
— Разве мало?… — смутился Торчков. — Ежели бы я сто тысяч, к примеру, получил, тады б для потехи ероплан мог купить. А полтысячи по теперешнему размаху жизни деньги… так себе, мигом уплыли. Остатки женка сговорила в сберкассу пристроить. Первый раз в жизни послушался бабу, дак оно видишь, какая оказия приключилась…
Бирюков подумал, что кто-то из работников сберкассы ловко обманул простоватого конюха и по дешевке купил у него выигравший лотерейный билет. Поэтому опять спросил Торчкова:
— Кто выдавал вам деньги в сберкассе?
— Деваха какая-то.
— Как она выглядит?
— Деваха как деваха…
— Молодая? Светлая… темная?
— Не молодая и не шибко старая. А по масти… Они ж, Игнатьич, свою масть могут, как хвокусники, изменить. Иная утром с вороной гривой ходит, а к вечеру, глядишь, уже буланой стала.
