курткой. Закрыв дверь, я поворачиваюсь лицом к брату.
– Ты уже залез к ней в телефон?
– У нас есть проблемы посерьёзнее. – говорит Аларик.
– Что? Ты не смог взломать её пароль? Кто-то потерял сноровку?
– Пошёл ты, конечно, я его взломал. Я говорю не об этом. – Аларик
вручает мне чёрную карточку с буквой К спереди и номером сзади.
– Что это такое?
– Это карта Корделии, – сообщает мне Аларик. – Она одна из
девочек Корделии.
– Дерьмо. – Рукой я зарываюсь в волосы. – Хорошо, мы позвоним
ей и попросим встретиться с нами. Убьём двух зайцев одним
выстрелом.
– Ты выжил из своего грёбанного ума? Ты хоть представляешь, насколько плохо это выглядит? – кричит он.
Я скрещиваю руки и спокойно спрашиваю:
– Что ты предлагаешь?
– Она использовала Uber, чтобы добраться сюда, мы можем
попросить другого водителя отвезти её по тому же адресу и надеяться, что она не вспомнит ничего из этого утром.
– Через мой труп, – заявляю я. – Мы не можем просто отправить её
через Uber по адресу, в котором даже не уверены.
– Мы не можем позвонить Корделии. Это ты предупредил меня, чтобы я держался от неё подальше, пока всё не уладится.
– Чёрт, на этот раз ты прав. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть
на девушку, спящую на заднем сиденье моей машины. – Я отвезу её
туда и удостоверюсь, что она в порядке.
– Тристан, я не знаю, что с тобой, но она не должна знать, кто мы.
– Я знаю, – вздыхаю я. – Я просто прослежу, чтобы она
благополучно добралась домой.
Аларик смотрит на меня пару минут, пытаясь решить, верит он мне
или нет, и я не виню его, потому что я даже не уверен, верю ли я себе
прямо сейчас.
– Как её зовут? – Спрашиваю я, как он печатает на своём телефоне.
– Ханна Хартли.
– Ханна. – Её имя, слетающее с моего языка, заставляет мою грудь
болеть. – Это ей подходит.
– Она злобная маленькая штучка, – добавляет Аларик, – должна
быть из-за образа жизни, который у неё есть.
– Такой же, как у тебя. – Я никогда не осуждал то, как мой брат
решил распорядиться своей жизнью, независимо от того, сколько я
пытался изменить его пути в прошлом. Но, услышав его обвинительный
тон в отношении к Ханны, заставляет меня разозлиться. – С каких это
пор ты стал осуждающим придурком?
– Круто, я не осуждал. Я просто констатировал факт. Ради нашего
же блага.
– Что это значит? – Спрашиваю я.
– Это означает именно то, о чём ты подумал. Она не из тех
