Это в гостях у Пузыря он мог ее обнять и поцеловать, а здесь — нет. Тут она сама неприступность. Но так и он держался очень серьезно. Парень прибыл сюда с официальным визитом и понимал, что вести себя должен соответствующе.
Кабинет у Коротилова был размером с баскетбольную площадку. Именно такое сравнение и напрашивалось из-за щита с кольцом. Он висел на стене, на том самом месте, где у важных чиновников обычно красуется портрет президента.
У Коротилова, по идее, должен был висеть такой портрет. Потому как он поимел с верховной власти на полную катушку. Подробностей Тимоха не знал, но ему было известно, что Коротилов капитально нагрелся на каких-то залоговых аукционах, где деньги под выборы шли в обмен на большую нефть. Он сейчас был на коне. Новый офис ясно давал это понять.
Коротилов улыбнулся Тимохе как своему лучшему другу, но задницу от кресла не оторвал и по имени не назвал. Он лишь щелкнул пальцами, попросил напомнить.
— Тимофей.
— Рад тебя видеть, Тимофей!
Бизнесмен протянул руку, и Тимохе пришлось тянуться через широкий стол, чтобы пожать ее.
— Как настроение, Тимофей? — спросил Коротилов и повел рукой, приглашая визитера занять кресло за приставным столом.
Но Тимоха качнул головой. Он солдат, не должен сидеть перед начальником.
— Все хорошо.
— Бандиты не донимают?
— Спокойно все.
Тимоха добился своего. Ветряка и Тилибома больше нет, а их недобитки к нему на базу не суются. Боятся.
— Жаль, баня сгорела.
— Так восстановили все.
— Бандитские души там. Их теперь оттуда никаким дустом не вытравишь, — с усмешкой проговорил Коротилов.
— Может, стоит галерею там устроить? — на ходу придумал Тимоха.
— Галерею?
— Портрет Ветряка повесить. Ну и всех, кто там сгорел. Тилибома добавить. Еще Лукаря можно.
— Какого Лукаря? — не понял Коротилов.
— Браток тилибомовский. Стас его ранил, когда отбивался. Лукарь до сих пор в больнице. Может, и не выживет.
— Стас ранил? — Коротилов поморщился так, как будто Тимоха наступил ему на мозоль.
— Они с Ириной в дачном доме скрывались, а братки на них напали. Он самопалов там накрутил, отстреливаться стал.
— Я знаю.
— Стас тогда Ирину спас.
— Где он сейчас?
— Домой уехал. В Прохловске у себя.
— Живой?
— Да вроде. Мы с ним не перезваниваемся.
— Чего так?
— Он себя неправильно повел.
— Да?
— Вы для него столько сделали, а он…
— Что он?
— Вы говорили… — Тимоха замялся.
Не стоило напоминать Коротилову о том, что Стас набил ему морду.
— Говорил. А Стас до сих пор жив.
