Незадолго до рассвета Холлс пришел к выводу, что разумный человек в подобной ситуации мог сделать только одно – покинуть Англию, где он не обрел ничего, кроме горького разочарования. Он проклинал приведший его сюда нелепый патриотизм, называя про себя любовь к родине заблуждением, а тех, кто ему поддается, дураками. Ему следует уехать как можно скорее и никогда более здесь не появляться. Теперь, когда голландский флот вернулся в Тексель, и моря вновь стали открытыми, препятствием к его отъезду не явится даже отсутствие денег. Он станет членом экипажа какого-нибудь судна, плывущего во Францию. С этим намерением Холлс рано утром отправился в Уоппинг note 50 .
На корабле требовались люди, но нигде не соглашались взять его, пока он не предъявит справку о здоровье. Чума сделала необходимой эту предосторожность для путешествующих не только за границу, но и внутри страны, где никакие города и деревни не принимали приехавших из Лондона без предъявления соответствующего удостоверения.
Это явилось досадным затруднением, но с ним пришлось смириться. Полковник устало побрел в ратушу по темным, почти безлюдным улицам, где несколько домов имели кресты на дверях и охранялись стражниками, предупреждавшими прохожих, чтобы они держались подальше.
Немногочисленные прохожие, которых встречал Холлс, старались идти посредине улицы, шарахаясь не только от пораженных болезнью жилищ, но и друг от друга. Большей частью это были официальные лица – врачи и санитары – чье присутствие на улицах было связано с эпидемией. Их легко можно было узнать по предписанным законом красным жезлам.
Увиденное заставило полковника осознать степень распространения болезни, которая теперь насчитывала жертвы тысячами. Степень охватившей город паники он постиг, добравшись до ратуши и увидев ее осажденной множеством экипажей, портшезов и людей, пришедших пешком. Всех их привело сюда то же дело, что и его, – стремление получить у лорд-мэра справку о. здоровье, обеспечивавшую возможность бегства из охваченного эпидемией города.
Большую часть дня Холлс провел среди толпы, страдая от жары, голода и жажды. Уличные торговцы продавали исключительно лекарства и амулеты против чумы. Вместо криков «Сладкие апельсины!», которые в обычное время всегда можно было услышать в подобном сборище, и которые полковник с радостью приветствовал бы, повсюду раздавалось: «Надежный предохранитель от инфекции!», «Королевское противоядие!», «Великолепное средство от заражения воздуха!» и тому подобные возгласы.
