Тут я заметил, что город вовсе не безлюдный. В дальнем конце дороги, перед церковью собралась большая толпа людей, около шестидесяти или семидесяти человек. Осмотревшись, я увидел тени их автомобилей, смешивающихся с тенью сагуаро[6] и тополя.
Хулио вышел из машины.
Открылась задняя дверь, и вышел отец Лопез.
Не могу сказать, что удивился. Я представил себе подобное еще тогда, когда Хулио сказал мне этим утром, что они отвезут реднека в Шмель. Но я испугался. И куда сильнее, чем ожидал. Мне доводилось сталкиваться со смертью, я видел много трупов. Ни реки крови, ни расчлененка меня не пугали. Я видел, как тело священника, сгорбившись, слезло с заднего сидения машины, выбралось из пластикового мешка, все это напугало меня. Мне казалось это неправильным, нечестивым.
Я вышел из машины. Городок окутала тьма, нигде не горел свет, но луна светила достаточно ярко. Отец Лопез шел медленно и неуклюже, как Франкенштейн, но постепенно его шаги становились все быстрее, сильнее, увереннее. Он шел следом за Хулио по пустой грязной дороге. Певчая птица казалось, забыл обо мне, или у него на уме были более важные дела, чем гостеприимство. Поэтому я сам последовал за ними, интуиция поборола страх.
Мы шли по грязной улице. Боковым зрением я видел дома слева и справа, они напоминали огромных диковинных зверей. Но я сосредоточился на звере, идущем передо мной, ожившем трупе отца Лопеза. Магия.
Бейкер сказал, что он испытывал здесь странные чувства, присутствие чего-то сверхъестевенного. Может, все это было игрой моего воображения, но я, казалось, тоже ощущал эту силу. Нечто похожее на гул в воздухе, вибрацию. Она шла вверх через подошвы моих туфлей. По мере того, как я приближался к толпе у церкви, гул нарастал. Я подошел ближе и теперь увидел, что большинство собравшихся были женщины. Мексиканки, одетые в традиционные похоронные крестьянские одежды: черные платья и кружевные мантильи.
С ними были мертвецы, каждого из которых держали две или три женщины. Эти люди, явно умерли насильственной смертью. Их глаза моргали, конечности двигались, рты открывались и закрывались. Я разглядел обескровленные дыры от пуль, чистые ножевые раны на их бледной плоти.
Мы подошли, вся толпа повернулась к нам. Я увидел, что у мертвых и живых были схожие черты лица. Они были родственниками.
Теперь Хулио обратил на меня внимание. Отец Лопез шел дальше, две старых женщины вышли вперед и взяли мертвого священника за руки. Певчая птица обернулся и сказал мне: − Не говори ничего, − предупредил он. — Чтобы ни случилось, просто смотри.
