Самолеты уходят в ночь | страница 15

Нашей ближней далью был фронт. Там, через всю страну, от северного студеного моря до сверкающих горных вершин Кавказа, протянулась искромсанная и истерзанная войной, пропитанная гарью и кровью полоса земли, где жизнь со смертью наравне. Она звала нас. Попасть туда я хотела коммунисткой. В кандидаты партии я вступила раньше. Теперь, в мае, перед самым вылетом подала заявление о приеме меня в члены партии.

На партийное собрание пошли вместе с парторгом полка Марией Рунт. Конечно, волнуюсь. Рунт это видит, успокаивая меня, шутит:

— Какая же ты трусиха! А казалась такой боевой. Вот не думала-то.

— Ну, Мария Ивановна, вы же понимаете, — твержу я всю дорогу. — А вдруг не примут?

В небольшой комнате уже собрались все коммунисты. Они смотрят на меня. От этого я теряюсь еще больше. Словно сквозь сон слышу, как парторг читает мои анкету, рекомендации, заявление. Каким-то чужим хриплым голосом рассказываю биографию. К удивлению моему, вопросов мне не задавали. С мест слышится:

— Знаем ее. Чего много разговаривать!

— Прошу голосовать. Кто за то, чтобы принять Чечневу Марину Павловну в члены ВКП(б), поднимите руки, — говорит председатель.

Принята единогласно. Тут же на собрании поздравляют, жмут руки. Когда вернулась в общежитие, Рунт громко объявила:

— Товарищи, сержант Чечнева принята в ряды Коммунистической партии!

В те майские дни в партию вступили многие наши девушки.

В мае все было подготовлено к перебазированию на фронт. Раскова вылетела в Москву с докладом. Дожидаясь ее возвращения, мы тщательно изучали маршрут предстоящего большого и трудного перелета.

Наконец в солнечный день 23 мая самолеты вырулили на старт, выстроились поэскадрильно. Взлетает звено за звеном. Лидирует в воздухе сама Раскова. Мы делаем круг над аэродромом и ложимся на заданный курс.

Прощай, Энгельс! Мы долго будем тебя помнить. Ведь здесь мы стали солдатами. Здесь нам вручили машины, отсюда мы уходим в бой. Кончилась учеба, начинается боевая страда. Мы перешагнули порог войны. Так закончился еще один период в моей летной биографии и начался другой, боевой, самый трудный — испытание на мужество в огне сражений.