С этого времени Евдокия Яковлевна постоянно находилась в самой гуще жизни. В 1932 году она — на военной службе в кавалерии. Через пару лет ее направляют учиться в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, которую она заканчивает с отличием. Затем Рачкевич работает преподавателем в военном училище связи в Ленинграде. Война застала ее в адъюнктуре академии. Партия посылает ее комиссаром формирования женских авиационных частей, а затем — в полк ночников.
С первых же дней своей работы в полку Евдокия Яковлевна стремилась внести в наш коллектив атмосферу сердечности и настоящей дружбы. И это ей удалось.
Вскоре нас распределили по экипажам. Вместе со штурманом Ольгой Клюевой я попала в эскадрилью бывшей летчицы гражданского флота Серафимы Амосовой. В Амосовой все дышало благородством. С первого же знакомства в ней угадывалась большая внутренняя сила. Немногословная, выдержанная, Амосова никогда не повышала голоса, не раздражалась, работала без сутолоки, спешки. Красивые серые глаза ее были всегда спокойны и внимательны, но иногда взгляд их становился холодным и острым. Только глаза и выдавали ее настроение, а сама она по-прежнему оставалась спокойной и рассудительной. И все же мы, ее подчиненные, хорошо знали: провинишься — пощады от командира не жди.
Под стать командиру эскадрильи была и комиссар Ксения Карпунина, дочь потомственного пролетария.
Отец ее сражался в дивизии Щорса и погиб на фронте, когда Ксения только училась ходить. Поэтому жизнь рано преподала ей свои суровые уроки. К тому времени, когда она пришла к нам, Карпунина имела уже, несмотря на молодость, большой жизненный опыт и солидную практику комсомольской и партийной работы.
Итак, полк сформирован. Но нужно было еще его сколотить. Снова началась напряженная учеба. Теперь мы учились летать под лучами прожекторов, осваивали искусство противозенитного маневра, бомбежку с низких высот.
Зима в тот год выдалась на редкость суровой. Стояли сорокаградусные морозы. Доставалось всем — и нам, летчицам, но особенно техникам и вооруженцам. Они готовили машины в пургу и метель. На ветру замерзали лица, даже сквозь теплые рукавицы от металла коченели руки, но девушки не уходили, пока не была проверена каждая гайка, каждый винтик. И я не припомню случая, чтобы в полку в тот период из-за технической неисправности у чьей-либо машины отказал мотор. Именно здесь, в суровых испытаниях, родилась наша дружба со специалистами наземной службы, твердая уверенность в боевых подругах.
