Золотой рубин. Хрустальная ваза | страница 22

Но особенно поразил Шульца самый большой экспонат музея-выставки - громадный, в рост человека, подсвечник из трех хрусталей: белого мраморного, бесцветного свинцового и оранжевого. Шульц как стекловар знал, как трудно сварить все эти сорта: коэффициент их расширения должен быть почти одинаковый, иначе при обработке они бы разрушились.

- Сколько же эта махина стоит? - поинтересовался Шульц у Шварца.

- Без малого тысяча рублей, - ответил ему Шварц.

- И покупают?

- Да, бывают заказы и на такие изделия, богатые монастыри и соборы заказывают.

- Мой бог! Сколько же денег тогда у этих монастырей и соборов, что они могут платить за один подсвечник тысячу рублей, - ужаснулся Шульц.

- Ты еще учти и то, что такие подсвечники заказываются не в единственном числе, а парами, по два, а то и по четыре, - пояснил Шульцу Шварц.

- С ума сойти, с ума сойти! - удивился Шульц. Потом они перешли к разделу сервизов.

- Грань Дитриха… Грань Кербеза… Грань Беллюстина, - начал перечислять Шварц названия сервизов.

- О! Наше, немецкое! Наши мастера делали, - обрадовался было Шульц.

- Нет, не наше, это все работы русских мастеров, - ответил ему Шварц.

- Русских? Тогда почему же они называются так?

- А потому, что Дитрих, Кербез и Беллюстин были когда-то управляющими этой фабрикой, ну они таким образом и хотели увековечить свои имена тут. Они приказывали какому-либо мастеру алмазной грани изобрести новую грань, тот делал ее, а в списки названий новая грань заносилась под именем управляющего, - пояснил Шварц.

- Но ведь это же не хорошо делать так, это же все равно что и воровство, - возмутился Шульц.

- Мало ли что, тут так принято, - сказал Шварц. - Я и сам создал несколько образцов новых граней. А думаешь, они носят мое имя? Как бы не так! Они помечены только номерами.

- Почему же ты не протестовал? Не сказал об этом генералу?

- Потому что это бесполезно, я бы имел от того только неприятности, - говорит Шварц. - Его превосходительство такое позволяет только высшим своим служащим, а мелкую сошку, вроде меня, он этим не любит баловать.

Но были на выставке и такие экспонаты, которые привлекли внимание Шульца своим убожеством и несуразицей. Особенно нелепым ему показался четырехгранный штоф из зеленого стекла мутного колера, с шестью стаканами к нему, небрежной, аляповатой отделки. На боках штофа были нарисованы тушью силуэты кувыркающихся чертенят, под ними надпись церковнославянским шрифтом: «Здорово, стаканчики! Каково поживали? Меня поджидали», «Пей, пей, увидишь чертей!», «Пить до дна - не видать добра!»