– Шотландское я принесу, – пообещал Хардман. – Может, кто-то хочет что-либо еще? У меня есть еще бурбон и джин.
Все, однако, пожелали шотландского.
– Пока нам не принесли выпить, не могли бы вы, Падильо, выйти на сцену и ввести нас в курс дела, дабы мы не гадали зазря, а ради чего нас сюда позвали. Мы ведь здесь по делу, не так ли? – и Прайс холодно улыбнулся.
– Вы здесь, потому что я попросил вас приехать, – сухо ответил Падильо.
Хардман вернулся с тремя бокалами в каждой руке. Первой обслужил женщину, получив в награду еще одну улыбку.
Падильо отпил виски и наклонился вперед. Заговорил, обращаясь к Прайсу.
– Будь у меня такая возможность, я никогда в жизни не привлек бы вас к этой операции. Я вам не доверяю. Вы мне не нравитесь.
– Но я-то чуть-чуть да нравлюсь, не так ли, Майкл? – проворковала Магда.
– Особенно мне понравилось, как ты три года назад подставила меня в Будапеште. Меня до сих пор мучают ночные кошмары, когда я вспоминаю об этом.
Магда пожала плечами и положила ногу на ногу, чтобы мы могли в полной мере насладиться их видом.
– Я позвал вас лишь потому, что держу вас в кулаке, а вы так жадны, что готовы на все, лишь бы сохранить статус двойного агента.
Трое знакомцев Падильо переглянулись.
– Мне представляется, – процедил Прайс, – что вы сболтнули лишнее.
– Неужели? Что ж, я предоставляю вам возможность организовать Ассоциацию взаимной защиты от посягательств Майкла Падильо. Другими словами, вам дается шанс сорваться с крючка и продолжать получать каждый месяц по полторы тысячи долларов от «Кроссхэтч корпорейшн». Чек подписывает именно эта организация, не правда ли, Димек?
– Мой – да, – кивнул поляк, – но не на полторы тысячи, а на тысячу триста.
– А мне пересылают только тысячу, – поддакнула Магда.
Лишь Прайс промолчал.
Падильо усмехнулся, глянул на меня.
– Жадности им не занимать.
– Что мы должны сделать, чтобы сорваться с крючка, Падильо? – поинтересовался Прайс. – И как мы узнаем, что мы свободны не на словах, но на деле?
– По завершении нашей операции вы столько узнаете обо мне, да и о моих друзьях, что я более не смогу чего-то требовать от вас. Если мне захочется выдать вас, вы с головой выдадите меня. Поэтому мне поневоле придется помалкивать.
Димек медленно покачал головой.
– Мне бы хотелось, как вы говорите, сорваться с крючка. Я не знаю, зачем вы позвали этих двух, Падильо, но ко мне вы бы не обратились, если в вам не требовался исполнитель на грязную работу, выполнение которой гарантирует кратчайший путь на тот свет.
