Их окружал весенний вечер. Над ними медленно плыли легкие золотисто-пурпурные облака, тронутые закатом. Кристина посмотрела в глаза Раулю и заговорила:
— Скоро мы улетим быстрее, чем эти облака, на край света и там расстанемся. А если я откажусь, если не захочу последовать за вами, прошу вас, Рауль, все равно заберите меня с собой, украдите меня.
Она произнесла это с такой удивительной силой и страстью, что юноша невольно вздрогнул.
— Значит, вы боитесь передумать?
— Не знаю, — покачала она головой. — Это демон, а не человек!
Она зябко передернулась и с тихим стоном еще теснее прижалась к нему.
— Теперь мне страшно возвращаться туда… под землю.
— Что же вас заставляет возвращаться, Кристина?
— Если я не вернусь к нему, могут произойти большие несчастья. Но я больше не могу! Не могу больше! Я знаю, что надо жалеть тех, кто живет под землей. Но этот человек слишком ужасен! Срок близок, мне остается только один день, и, если я не вернусь, он сам придет за мной… со своим голосом и уведет меня в подземелья, встанет на колени, склонит свою голову мертвеца и скажет, что любит меня. И будет плакать… Ах, Рауль, как ужасны эти слезы, что катятся из двух черных отверстий в жутком черепе! Я не могу больше их видеть!
Она заломила руки, и Рауль, которому передалось ее отчаяние, крепко прижал девушку к своей груди.
— Нет, нет! Вы никогда больше не услышите его признаний в любви! Никогда больше не увидите его слез. Бежим, скорее бежим, Кристина!
Он попытался увести ее, но она отстранилась.
— Нет, — горестно покачала она головой. — Уже поздно. Теперь это было бы слишком жестоко… Пусть он еще раз послушает меня завтра вечером. В последний раз. А потом мы с вами убежим. В полночь вы придете в мою артистическую, ровно в полночь, когда он будет ждать меня в своем доме на озере… И вы увезете меня! Но если я откажусь… Поклянитесь, Рауль, что увезете меня силой, ведь я чувствую, что если вернусь к нему еще раз, то никогда уже не выйду оттуда… — Помолчав, она добавила: — Вам не понять меня.
Потом вздохнула, и ему почудилось, будто у нее за спиной вздохнул кто-то еще.
— Вы ничего не слышали? — И она застучала зубами от страха.
— Нет, — солгал, чтобы ее успокоить, Рауль. — Я ничего не слышал.
— Как это ужасно, — проговорила она, — дрожать от страха все время. Но здесь нам ничего не грозит, здесь мы у себя дома; да, да, здесь мой дом. Еще не вечер, еще светит солнце, а ночные птицы не любят солнца… Я никогда не видела его днем. Должно быть, это мерзкое зрелище, — пробормотала она, передернувшись от отвращения. — Когда я увидела его в первый раз, мне показалось, что он вот-вот умрет.
