И Мария ему рассказала то, что он не знал. Может, он вспомнит девчонку у его хозяйки? Она ему по утрам приносила завтрак, его любимые рогалики из соседней пекарни. Он каждый раз брал ее за подбородок и слегка шлепал по щечкам. Он играл ею, как ребенком. Шлепал по щекам, как выигравшую приз лошадку. Мужчинам бы следовало запретить подобную ласковость с девочками, которые влюблены и даже ответную улыбку и игру принимают за ответную любовь!.. Они так любят, так верят в исключительность своего чувства, что им и не приходит в голову, что их могут не любить такой же самозабвенной ответной любовью! О, как она страдала, она готова была целовать его желтые парижские гамаши — за счастье, не за унижение почла бы. Но знаменитый жокей платил ей гривенниками, брал за подбородок, шлепал по румяной щечке и слегка подталкивал к выходу. Он, лежа на тахте, прекрасный, как бог, в своей заграничной венгерской пижаме, читал газетные отчеты о минувших скачках. Иногда, когда он спал, она прокрадывалась в его комнату с гусиным крылом в руке, будто пришла обмахнуть пыль с мебели, и подолгу смотрела на своего кумира. Слезы стояли в ее глазах, она хотела бы умереть за него!..
Однажды он подарил ей афишу с его портретом. Какой это был счастливый день в ее жизни! Пожалуй, что единственный такой день. Поверит ли он, что она не расставалась с этой афишей все эти годы, да вот она, на груди! Пока он разряжал ружья этих душегубов, она прихватила афишу, которая хранилась у нее за святым образом! Она всегда молилась за него… И вот такая встреча. Сгори хата и все богатство ее — зато он с нею, зато афиша с нею!.. Мария расстегнула пуговки туго обтягивавшей ее кофты с выпушкой на талии и достала афишу. Он отвернулся, чтоб не видеть дразнящую белую грудь ее. Она поняла его и счастливо засмеялась!..
Поля и рощицы, холмы и овражки, а с ними и та, прежняя, несчастливая жизнь проносилась мимо, прочь, в забвенье, как мутное половодье. Кони все так же неслись опрометью, черными волнами всплывали их горячие гривы. И только тополя, только небо над ними видело, как в любовной страсти слились воедино два человека! Слезы счастья стояли в глазах Марии. Она боялась, а вдруг что-то помешает им, так долго ждала, жизнь шальная, как эти страсть и тряска, безумная, люди променяли любовь на злобу, милосердие на убийство, жизнь на смерть. Теперь она может умереть!.. Пусть махновская пуля, пусть сабелюка стеганет в погоне — ей теперь ничего не страшно! Сам бог, видать, захотел, чтоб они встретились! Спасибо тебе, любый!.. Спасибо тебе, господи!..
