Там стояла дубовая мебель в стиле Генриха III, традиционная для мещанских интерьеров. Стол покрыт вышитой разноцветным шелком скатертью, на нем — вазы, фотографии на подставках, жардиньерка с цветами. На буфете лежали кружевные салфетки, кресла были покрыты строчеными чехлами.
— Если бы Жан захотел, мы могли бы устроить ему постель поближе к нам. Но он уверяет, что может спать только в конюшне. Мы даже побаиваемся, как бы он не получил удар копытом. Конечно, лошади его знают, но ведь во сне…
И она принялась за еду, как истая хозяйка, которая готовит лакомые блюда для других, а сама, не задумываясь, довольствуется тем, что останется.
Жан поднялся, поглядывая то на лошадей, то на комиссара, а хозяин стал свертывать себе цигарку.
— И вы ничего не видели и не слышали? — спросил Мегрэ, пристально глядя на коновода.
Жан повернулся к хозяйке, и та с набитым ртом ответила за него:
— Поверьте, он бы сказал, если бы что-нибудь видел.
— «Мария» подходит, — с тревогой в голосе сказал муж.
Вот уже несколько секунд в воздухе ощущалось дрожание мотора. Теперь позади «Провидения» неясно различались очертания другой баржи.
Жан посмотрел на женщину, а та смущенно взглянула на Мегрэ.
— Послушайте, — наконец сказала она. — Если вам надо поговорить с Жаном, вы, может, сделаете это в пути? «Мария», хоть и моторная баржа, идет медленнее нас… Если она обгонит «Провидение» перед шлюзом, она задержит нас на целых два дня.
Жан не стал ждать, пока она договорит. Он снял с лошадей торбы с зерном и провел их на сто метров вперед от баржи.
Хозяин схватил жестяную трубу, поднес ее ко рту, послышались дрожащие звуки.
— Вы останетесь на барже? Можете не сомневаться, мы вам скажем все, что нам известно. Нас все знают на каналах от Льежа до Лиона.
— Я догоню вас у шлюза, — сказал комиссар и сошел на берег.
Сходни убрали. У ворот шлюза появился человек, и подъемные щиты отворились. Лошади пустились в путь, позвякивая бубенчиками и потряхивая красными султанами на головах.
Жан шел рядом медлительный, безразличный ко всему.
В двухстах метрах позади моторная баржа замедлила ход — там заметили, что подошли слишком поздно.
Мегрэ поехал вслед за судном. Он видел женщину, которая торопливо заканчивала трапезу, ее мужа, худого и хрупкого, почти лежавшего на слишком тяжелом для него штурвале.
