А сейчас ему страстно захотелось отвернуться. Стоило ли с таким тягаться? Закутанный в синюю ткань до самых глаз он отличался от арханов, как отличается орел от оленя. Если сила архана чувствовалась лишь слегка, то синяя аура Идэлана слепила так сильно, что Рэми не сразу и понял: виссавиец смотрит на него. Не как на соперника же смотрит, не с ненавистью, не с презрением… а…
Рэми попятился, наступил кому-то на ногу, прошептал «прости» на тихие проклятия и все так же не мог оторвать взгляда от Идэлана. Почему он так смотрит? И аура его, миг назад такая яркая, вдруг погасла. Мгновенно, безжалостно. Как огонек свечи, задутый сквозняком. И в глазах его прочиталось все: гнев, смятение, надежда, даже слезы.
Смесь чувств захлестнула, ударила, и, сам того не понимая, Рэми заслонился щитом, отбросил чужие эмоции назад, на Идэлана, дал тому почувствовать неповторимый вкус собственной силы…
И Идэлан сам захлестнулся. И будто с ума сошел, а в глазах его мелькнул огонек ужаса. Маг встрепенулся вдруг, легко перемахнул через борт ложи и плавно слетел на каток.
Шарахались от безумца изумленные танцоры, бросилась к перилам ложи Аланна, смолкла на мгновение мелодия, чтобы, подчиняясь жесту стоявшего у края катка дозорного, всколыхнуться вновь. И танцоры, приняв чужую игру, закружились вокруг Идэлана, затянули в сеть огненных узоров, смеясь, раскинулись по льду светящейся свитой. Идэлан же, казалось, не замечал никого и ничего, шел, сначала спокойнее, потом быстрее, пока не перешел в бег…
Рэми с головой погрузился в молчание магии, и остались в этом мире только он и несущийся к нему все быстрее виссавиец. Очнувшись, Рэми резко развернулся, врезавшись в праздничную, казавшуюся танцами разноцветных теней, толпу.
Люди его уже не видели. Не переставая смеяться, шутить, не отрывая взгляда от танцоров на катке, они чуть отходили в сторону, давая невидимому магу дорогу. И Рэми бежал. Все быстрее, шкурой чувствуя погоню, все более подгоняемый неведомо откуда взявшемся страхом.
Толпа стала реже, фонарики на узкой, заснеженной улице, уже почти не появлялись. Рэми пролетел мимо целующейся парочки, скользнул в темный переулок, вжался в стену.
От запаха гнили стало плохо. Загустела вдруг темнота, рассеиваемая лишь едва видным блеском звезд… снег больше не валит… И молчание магии, столь знакомое, давит грудь, мешает дышать. Где-то вдалеке разносится смех. А здесь… здесь осталось только биение сердца. И в такт ему — шаги виссавийца.
