Алкадий лишь усмехнулся. Нетерпение молодости. Сам он тоже когда-то был таким… только жизнь была к полукровке менее ласковой, чем к этому мальчишке. Холодная русалочья кровь в жилах стала для Алкадия приговором.
— Знаешь, чем воин отличается от мага, Лиин? — спросил, наконец, Алкадий.
— Нет, — навострил ушки щеночек.
— Тем, что воин действует внешне, а мы — внутренне. То, что я внешне бездеятелен, не значит, что я на самом деле ничего не делаю. То, что вокруг меня грязь, вовсе не значит, что грязь у меня внутри.
— Не понимаю…
— Не понимаешь… — усмехнулся Алкадий. — Научись видеть, что у человека внутри, а не что снаружи, тогда и станешь истинным магом. И ты хочешь урока, не так ли? Так ты его получишь. Иди оденься, мы пройдемся. Сегодня хороший день, чтобы нанести видит одному человеку… и спасти красивую архану. Ты ведь любишь все красивое, мой щеночек? А еще мне, пожалуй, надо завести еще одну собачку… охотничью.
— Тебе меня мало? — удивился Лиин.
— Ты мой ученик. К чему заставлять тебя делать что-то, к чему у тебя нет способностей? Ты умеешь убивать?
— Не знаю… — опустил голову Лиин.
— А сумеешь кого-то привести, зная, что его убью я?
Лиин побледнел, и Алкадий улыбнулся, услышав ожидаемый ответ:
— Нет, — смутился Лиин. И улыбка его угасла, как луч солнца перед бурей.
По крайней мере ученик честен. И это хорошо. Но говорить учителю «нет» он скоро разучится.
* * *
Арман нашел Мира где и предполагалось — на вершине кургана, полускрытого деревьями парка. Мир сидел на холодной земле и смотрел вниз, туда, где под усыпанным перьями небом дышала жизнью белокаменная столица: передвигались в лабиринтах улиц маленькие, с муравьев, человечки, летели куда-то несущие нетерпеливых всадников кони, взрывались с крыш стаи голубей, прикормленных горожанами.
А Мир — будто и не жил. Сидел выпрямив спину и скрестив ноги на зеленном коврике, раскинутым прямо на снегу. Руки его лежали ладонями вверх на коленях, грудь медленно, плавно вздымалась в такт дыханию, каштановые, вечно растрепанные волосы гладил легкий ветерок, в синих глазах царил туман. И Арман разозлился — вновь ушел друг в свой мир, убежал, оставил где-то за спиной все хлопоты. В который раз… и так не вовремя… и так не хочется его оттуда вытаскивать…
Ведь видел же Арман, насколько Мир похудел в последнюю седмицу. Видел впавшие щеки, тени под его глазами, чувствовал, как иссякает прямо на глазах его жизненная сила. И злился, что все это допустил. И на свою проклятую беспомощность.
