А после казни, когда все закончится, Арман отхлещет ту проклятую гадалку из дома веселья так, чтобы у нее больше никогда не возникало желания играть на слабостях арханов.
Уже скоро срок истечет…
И Арман сможет наконец полностью задушить поднявшую голову надежду. Опасную надежду. С которой даже он не мог справиться.
Вот теперь и Вирес.
— Эрр мертв. И ничто этого не может изменить.
— Миранис ждет, — прошептал ему на ухо Нар. — Но сначала ты должен уладить пару дел в городе, ты же помнишь?
И Арман, приказав харибу сторожить пленника, вышел.
А Вирес улыбнулся показавшемуся из тени Кадму:
— Арман не заметил нашего контроля. И не дал затянуть себя в ловушку… Однако в следующий раз разыграй это иначе: осторожно и незаметно вести кого-то слишком уж утомляет.
— С меня должок, Вирес.
— Уж не сомневайся.
— И еще, — тихо сказал Вирес. — Контроль дался мне легко, потому что Армана уже предупредили. Кто-то, осознанно или нет, уже пробудил в нем тревожность, воздействовал на него своей силой. Кто-то, кому Арман безмерно доверяет, настолько, что даже не заметил сильного влияния. Вопрос только кто это и зачем?
И ушел, оставив Кадма в задумчивости.
* * *
В покосившемся домишке смердело старостью и тлением. Единственная комната, давно остывшая печь, рваные занавески на окна, едва стоявший стол и пол в разводах рвоты. Бывшая хозяйка его умерла в глухом одиночестве, вот тут, на той же старой кровати, на которой лежал теперь Алкадий, и перед смертью болезнь ее несщадно получила. Алкадий это чувствовал. Впитывал ее мучения, кормил ими тлеющую внутри ненависть. И не спешил вставать с ветхого ложа… куда и зачем ему спешить? Время работает на него… и силы текут к нему сами… еще немного и то, что не удавалось уже несколько лун, свершится само… Миранис, наследный принц Кассии, сдохнет. А его великая магия и, чудо какое, магия поддерживающих его телохранителей повелителя, будет принадлежать Алкадию.
И убьет его, как ни странно, тот же, кто недавно спас.
Целитель судеб… как же его зовут-то?
Рэми… мальчишка, который сам того не зная, отдал себя в руки Алкадия.
Алкадий встал с ложа, подошел к окну и посмотрел на усыпанный снегом, давно запущенный сад. А за садом, не так и далеко — покосившийся забор, сквозь дырки в котором была видна пустынная улица.
В этом квартале живет нищета и воры. Даже в этот домишко пытались пару раз пробраться, но уходили ни с чем, инстинктивно, как животные, испугавшись поставленного Алкадием щита.
