Миранис бросился было к Кадму и Рэми, но Лерин остановил его:
— Еще нет, погоди, пожалуйста, — и Миранис на этот раз послушался. Впрочем, когда припекало шкуру, Миранис слушался их всегда, что очень даже радовало.
Тисмен вышел из-за щита и подошел к дозорному, который недавно удерживал Рэми. Его раны замок излечить не мог, а Тисмен не очень-то хотел: много силы пришлось бы потратить. Кожа на лице, руках и груди мужчины расплавилась, смешалась с обуглившейся тканью одежды, местами открывая глянец мяса, и на глазах покрывалась волдырями. Волосы его выгорели до самых корней, из глаз лились бессильные слезы боли: долго ему придется приходить в себя, но жить будет.
— Спасибо, — сказал Тисмен.
Дозорный едва заметно кивнул, Кадм выразительно посмотрел на друга, все так же удерживая рыдающего Рэми под плащом, и Тисмен вздохнул. Может, все-таки мальчику стоило показать, что он наделал? Может, и нет. Все же маленький еще, да и высший, и целитель. Сорвется, им же потом придется и убирать. Опять же им.
Он коснулся лба дозорного, погрузил его в глубокий сон и ровно приказал замку перенести его в свободные покои и позвать виссавийцев. Потом надо будет дозорного щедро наградить: удержать высшего мага в замке и выжить, при этом самому не будучи высшим… это заслуживало награды.
Дозорный исчез, расчерченный мозаикой пол под ним, еще недавно заляпанный кровью, быстро заблестел от чистоты, и Кадм одним жестом выпустил плачущего Рэми из-за плаща, опустился перед ним на колени, заглянул в глаза и жестко сказал:
— Я приказал тебе оставаться в замке, помнишь! Почему ты попытался нарушить мой приказ, ученик?
— Я не могу, — все так же дрожал и плакал Рэми, — не могу тут! Он его убьет! Пожалуйста! Это я виноват, я! Отпусти!
Лерин выпустил принца из-за щита, но Миранис на этот раз сам не стал подходить к маленькому магу: прислушивался. И давал действовать Кадму. Правильно. Двух взрослых для Рэми сейчас будет слишком много.
— Тише, — успокаивающе улыбнулся Кадм, и гнев почти погас в его глазах. — Никто никого не убьет. Если ты мне все объяснишь.
— Я… я! Я должен идти! Я потом… можно?
— Нельзя, — твердо отрезал Кадм. — Объясни. Тогда я решу, надо тебе идти или нет. Я, Рэми. Я твой учитель, ты должен меня слушаться, помнишь?
— Но я… я не могу!
— Ты ведь хочешь, чтобы мы поспешили, правда? — и, когда Рэми пытался выдавить из себя что-то, но не смог, вздохнул: — Давай по порядку. Кого ты собрался спасать?
