Мир мог себе позволить обольститься этим проклятым мальчишкой, Нар, увы, нет.
Потому Арман начал с:
— Еще раз ослушаешься, я разорву нашу привязку.
Нар дернулся, будто получил кнутом по плечам. Арман знал, что был для Нара целой жизнью. Как любой архан для своего хариба. Знал, что Нар больше никогда…
Но и наказание должно быть.
— Ты не обратишься к целителям до рассвета, — сказал Арман. — Вытерпишь все сам. И если ослушаешься на этот раз… я разорву нашу привязку уже завтра.
— Да, мой архан.
Телохранители исчезли из сада, забирая с собой принца. Смотреть на наказание хариба им было неинтересно. Тишина… упала где-то рядом снежная шапка, запах талого снега тревожил ноздри, и Арману, пожалуй, не совсем хотелось наносить удар. Ни первый, ни последующие.
Нар молчал. Даже когда хрустнули, ломаясь ребра, молчал. И когда Арман сломал ему руку, и когда выбил несколько зубов. Молчал. А попробовал бы хоть пискнуть! Тяжело дыша, он лежал на окровавленном снегу и смотрел глазами побитой собаки, но и это ему не помогло. В Армане не было ни капли жалости.
То, что сделал сегодня Нар, непростительно. И пусть скажет спасибо, что Арман не прогнал его уже сейчас.
Осмотрев хариба и убедившись, что тот доживет до рассвета, Арман приказал замку перенести Нара в свои покои и наблюдать за ним… а сам позвал виссавийцев, вывел синяк от удара Мира и, с неожиданным трудом переодевшись без помощи хариба, отправился в город. Надо было приказать привести Майка. И осмотреть посты. И убедиться, что все готово для завтрашней казни. Зир выполнил свою часть договора, пора и Арману выполнить свою.
Дверь… он сидел за этой дверью так долго… уткнувшись лицом в колени слушал, как там за тяжелой, увитой рунами створкой, шуршала и перетекала жизнь. И не хотел туда. Там страшно. А темнота вокруг такая нежная… и Ви… Ви часто приходит. Садится рядом, прижимает к себе, что-то шепчет в волосы. Ви хорошая. Ви никогда не обманывает. Ви говорит, что скоро ему придется выйти, что там уже все изменилось, и там хорошо, и что он там нужен… но он не хотел. Он не помнил толком почему, просто не хотел.
А потом дверь отворилась… и за дверью встал он… весь в крови, в глазах плещется боль… он не вошел, вполз внутрь, упал рядом и свернулся клубком. Он не плакал, взрослые не плачут. Он просто спал, будто знал, что тут можно.
Тут на самом деле можно, тут хорошо прятаться. Ото всех. Только дверь-то так и осталась открытой. А из-за двери льется белый свет. И Ви снова рядом, обнимает за плечи, говорит, что надо идти, что там что-то важное, что надо сделать, что пора становиться сильным… взрослеть.
