— Не смей, она жрет магию! — и как Кадм медленно начал обходить Рэми по кругу, будто присматриваясь, куда бить сначала.
«Как хорошо, что он без сознания», — подумал Арман, и уже хотел тянуть ошарашенного Мира дальше, как Рэми поднял голову, нашел Армана безумным взглядом, и в глазах его заплескалась какая-то странная наивность, медленно переходящая в изумление, а потом узнавание. Он улыбнулся, радостно, по-детски, как Арману давно не улыбались, и посмотрел с такой любовью, что сердце на миг дрогнуло. Но Арман лишь усмехнулся, отвернулся и дернул за собой Мира, как вдруг…
— Ар?
И Рэми захлебнулся собственным криком.
Как громом пораженный, Арман остановился, выпуская руку Мира. Только один человек в этом мире называл его Аром… И сразу же нахлынули воспоминания… Другой мальчишка, светлый и невинный, малыш, что так же кричал ночами, задыхаясь от кошмара. Вспомнил, как срывался с кровати, влетал в соседнюю спальню, как сжимал Эрра в объятиях, и залитый слезами братишка успокаивался, засыпал… и утром уже ничего не помнил.
Вспомнил и понял, что плевать ему на Мира. Плевать на телохранителей, на все плевать! Что он выныривает из ставшей ненужной одежды снежным барсом, несется на безумный зов, впивается зубами в лозу, рвет зубами проклятые ветви, чувствует, как получает упругими плетями на плечам, груди, как шипы раздирают его шкуру, как белое мешается с красным, но он все равно рвет когтями, вгрызается в проклятое чудовище, только бы… он не кричал, не звал больше, не заливался слезами боли… только бы этот крик не грыз душу:
— А-а-а-а-р! А-а-а-а-ар!
Рэми бился, рыдал в голос, мешал. Заливало жаром разум, струилась по разодранной шкуре кровь. Ее запах бодрил. Зажигал внутри огонь ярости. Заставлял забыть о собственной боли… только рвать, кусать, убивать!
И он же не один! Кричит что-то Тис, и рядом уже другой зверь, лев, и золото шкуры, и запах чужой крови. И что-то внутри простит Мира прекратить, но другое что-то радо. Друг рядом. И не один.
— Значит, только магию она жрет, а когти не любит? — прошептал Кадм, и его шепот как-то пробился через шум крови в ушах. — Так отведай стали, детка!
И мелькает рядом клинок, и жаждет зеленой крови, и не трогает красную… и Рэми упрямой куклой падает на снег, окрашивая его алым, вокруг подобно зеленым змеям извиваются и шипят оборванные ветви, а Кадм не церемонясь хватает Армана за шкирку и оттаскивает подальше, туда, где лозе до него не добраться.
