Туманным вечером садится в тростниках…
[4]Наверное, кайра и пеликан родственники… Мои мысли все время возвращались к Пик-Квику… Только бы Мари-Франсуаза не впустила его в кухню! Только бы он не очень напачкал в дедушкиной пристройке! Только бы он сам не нашел дорогу к морю… Между шоссе Семафор и бухтой Пелинек всего три поля да дюны. Я представил себе, как Пик-Квик бежит по пляжу, хлопая крыльями. Я был уже как на иголках, когда в половине двенадцатого наконец прозвенел спасительный звонок.
У булочной я встретил дедушку. Он был совершенно невозмутим.
— Дедушка, как там Пик-Квик?
— Может быть, ты сначала поздороваешься, паршивец? Или тебе теперь пингвин дороже деда?
— Здравствуй, дедушка, здравствуй… я так беспокоюсь.
Щека у деда шершавая, как наждачная бумага.
— Да в порядке твой Пик-Квик! Я накормил этого обжору и чуть не оглох от него утром, пока чинил сети.
— А что мама…
— Она уже не собирается его выгонять, но послушай моего совета: держи своего кайренка взаперти. Лучше бы он вообще в доме не показывался. Ты же знаешь, мама любит, чтобы все блестело. Хватит с него двора и пристройки. Он прекрасно расположился там на куче старых канатов.
Я крепче сжал дедушкину руку. Огромную мозолистую ручищу с крепкими, как клешни омара, пальцами.
Хотите верьте, хотите нет, но едва я толкнул калитку во двор, как Пик-Квик радостно бросился мне навстречу.
«ПИК-КВИК! ПИК-КВИК!» Он вился вокруг меня и ласково поклевывал в ноги.
— А говорят, у зверей нет сердца, — проворчал дедушка.
Мы с дедушкой понимаем друг друга с полуслова. Он тоже полюбил Пик-Квика.
На пороге появилась мама. Она улыбнулась, и я почувствовал, что у меня словно камень свалился… этак килограммов в десять весом. Я понял, что мама не прогонит Пик-Квика обратно в море. Она догадалась, о чем я думаю, и ее поцелуй был еще нежней, чем обычно. Мама засмеялась и погладила меня по голове.
— Дурачок, я и не собиралась прогонять твоего бедного сиротку, но послушай меня, малыш… — И она сказала уже серьезно: — Если Пик-Квик все же уйдет от нас к своим, для тебя это будет большим горем.
— Но свои отказались от него. Они сами его прогнали.
Мамина рука соскользнула мне на плечо.
— Он уйдет, Гильом. В один прекрасный день его заставит уйти неведомая сила — сила, которой он не сможет не подчиниться, ибо так устроена природа. Его позовет голос моря и морских просторов, и никто не удержит его, даже ты…
Мама говорила о серьезных вещах, как все взрослые. Удивительно, до чего они любят все усложнять. Я-то уверен, что Пик-Квик счастлив и любит меня. Я его уже приручил, и ему совершенно незачем покидать наш дом. Почему это он вдруг уйдет, почему его позовет какой-то там голос?
