Два моложавых петербуржских немца сидели в погребке на Гончарной улице, пили пиво и жаловались друг дружке на горькую судьбу. Собственно, особой горечи не было – просто обоим предстояло жениться на пожилых невестах.
Генрих Ройтман, портновский подмастерье, уже год подбивал клинья под вдову своего мастера Людвига Пфейфера – чуть ли не с того самого дня, как Пфейфер помер, и злые языки утверждали, будто от обжорства. Вдовушка Анна-Луиза была сорокалетней румяной толстушкой и еще могла родить пару крепких детишек. Но Генриху-то было всего двадцать шесть. Через десять лет привлекательная толстушка с тугими щечками и прочими прелестями станет обрюзгшей старухой, и как тогда быть?
Положение Иоганна Весселя было куда хуже. Аптекарь Бутман, у которого он служил помощником, объявил прямо: возьмет в дело и произведет в совладельцы аптеки, если Вессель женится на его сестре. Сестра так засиделась в девках, что по русскому обычаю ей бы уже пора переселяться в монастырь и принимать постриг, но этой сухой вобле все еще мерещились женихи! Вессель подумал: у аптекаря только две дочери-подростка, сына, чтобы передать дело, нет, а ждать, пока старшая из девчонок достигнет хотя бы семнадцати лет, опасно – петербуржские немочки видят вокруг слишком много соблазнов, одни офицеры-гвардейцы чего стоят. На сестрицу же не то что красавец-офицер знатного рода, но и его старый дядька, нечто среднее между нянькой и денщиком, не польстится. К тому же Весселю тридцать четыре года, и если дожидаться – стукнет тридцать восемь, почти старик. А молодые жены очень даже охотно изменяют старым мужьям – это он знал доподлинно, сам легкомыслием таких женушек порой пользовался. Бутмановская сестрица уж точно изменять не станет и детей невесть от кого не родит.
Так что оба – и Ройтман, и Вессель, – решение приняли, о своих брачных намерениях объявили, но не могли отказать себе в скромном удовольствии – по-приятельски набубениться пивом и вволю изругать будущих супруг.
– Но у тебя же, мой милый, прикоплены денежки, – сказал Ройтман. – Я знаю, ты лет пятнадцать копил, не меньше.
– Тс-с, молчи, – ответил Вессель. – Мои денежки не поспевают за ценами. Будь у меня десять лет назад столько, сколько имею теперь, я бы открыл свою аптеку хоть на Пряжке, хоть еще дальше. А теперь с этими деньгами я могу только приобрести товар и обстановку, а на то, чтобы снять помещение и взять слугу, их уже не хватит.
